Шлейф сандала

Лерн Анна

Граф вышел из экипажа и к нему сразу бросились слуги. Павла Васильевича провели в дом, в передней которого его уже встречала хозяйка.

– Прошу вас! Проходите! – защебетала она, приседая в книксене. – Оленька ждет вас в гостиной!

Павел Васильевич прошел мимо нее, толкнул дверь и сразу увидел девушку в светлом платье.

Она сидела на софе, склонив над вышивкой свою рыжую головку. Граф даже немного удивился яркости ее волос. У Юлии они были почти медного цвета с фантастической глубиной и красивыми переливами. А у Ольги волосы сияли почти огненным оттенком.

Девушка подняла глаза и улыбнулась.

– Добрый вечер, Павел Васильевич. Я ждала вас.

Он жадно всматривался в ее лицо, пытаясь обнаружить знакомые черты, но ничего не находил. От Юлии в нем не было ничего…

* * *

После нашего с Минодорой разговора прошло несколько дней. Я очень переживала за подругу, представляя, что происходит в доме Жлобиных. Ужасно хотелось знать, как прошел разговор дочери и отца. Не обидит ли Дору Борис? Не станет ли применять к ней силу? Хоть девушка и могла дать отпор, все же у него в подчинении были бандиты, которые исполнят любой его приказ.

Минодора пришла как всегда под вечер. Она залетела в дом подобно вихрю, держа в руках какие-то бумаги.

– Дора, наконец-то! – Артемий бросился к ней. – Я места себе не находил!

– Вот! – девушка швырнула бумаги на стол. – Моя взяла!

Я схватила их и быстро пробежала по написанному взглядом. Невероятно!

– Отец отписал тебе фабрику и дом?!

– Да! – Минодора радостно зажмурилась. – Теперь я сама себе хозяйка!

Мы принялись обниматься, чуть ли не прыгая от восторга и лишь после того как страсти улеглись, я спросила:

– Как же все было? Рассказывай!

И вот что она поведала…

Услышав о том, что есть свидетель преступления

его сына, Василий Гаврилович заволновался, но когда Дора поставила ему ультиматум, вообще затрясся. Он начал постанывать, бормоча проклятия в адрес дочери, пытался встать, а потом отрицательно покачал головой и с трудом скрутил кукиш.

– Что ж, батюшка, вы сами выбрали этот путь, - спокойно сказала ему Минодора. – Жалеть я Бориса уж точно не стану. Нет у меня желания под его властью жить, да смотреть, как он проматывает ваши капиталы. Сами ведь знаете, что загубит Борис все ваши дела. Спустит на рестораны, девок и карты, а мы с матушкой по миру пойдем. А ежели вы еще жить надумаете, так и сами взвоете, когда сынок на ваших глазах семейство Жлобиных в нищету ввергнет. Где вы думаете, он сейчас? У Ракитских в преферанс играет, а бочки с маслом так и стоят на складе.

Жлобин заплакал, но Минодора не стала более задерживаться и ушла. А к вечеру он позвал дочь к себе и попросил привезти нотариуса.

Когда Борис вернулся домой, его ждал неприятный сюрприз. Сестра стала владелицей фабрики, дома, а еще Василий Гаврилович поручил ей вести дела от его имени. Борису же досталось три лавки, имение за городом, немного пахотных земель и участки в городе, в том числе и принадлежавший некогда аптекарю.

Борис впал в ярость, он кричал, швырял вещи, грозился Минодоре судом и расправой, после чего хлопнул дверью и умчался на всех парах.

Рыдающая Степанида Пантелеймоновна с надрывом выкрикнула:

– Змея подколодная! Гореть тебе в пекле! – после чего потеряла сознание.

В семействе Жлобиных явно случился переворот. Власть сменилась.