Шляпа Рембрандта (Рассказы)
Шрифт:
— Яша, я кричу…
— Кто способен ходить среди больных, скажи мне, в новом пальто?
— Яша, — крикнула она, — что он будет делать с твоим пальто? Ему деньги нужны сегодня. Ростовщики спят.
— Так он их разбудит.
— Нет. — Она ухватилась за пальто. Мендель держал его за рукав и тащил к себе. Знаю я тебя, — подумал Мендель.
— Шейлок, — проворчал он. Глаза у нее сверкнули. Раввин стонал и кружил по комнате как пьяный. Мендель вырвал пальто у жены, и она
— Бегите, — сказал раввин.
— Бежим, Исаак.
Они выскочили из дома и сбежали по ступенькам.
— Остановись, вор, — кричала жена раввина.
Раввин схватился за голову и упал на пол.
— Помогите! — зарыдала жена. — Ему плохо с сердцем! Помогите!
А Мендель и Исаак убегали по улицам с новым меховым пальто раввина. За ними бесшумно мчался Гинзбург.
Поздно ночью в последней открытой кассе Мендель купил билет на поезд.
Купить бутерброд было уже некогда, поэтому Исаак съел свои орехи, и по огромному пустынному вокзалу они устремились к поезду.
— Утром, — задыхаясь, говорил на бегу Мендель, — приходит человек и продает бутерброды и кофе. Поешь, но возьми сдачу. Когда поезд приедет в Калифорнию, тебя будет ждать на станции дядя Лео. Если ты его не узнаешь, дядя Лео тебя узнает. Скажи ему, что я передавал привет.
Когда они подбежали к платформе, ворота туда были заперты и свет выключен.
— Поздно, — сказал контролер в кителе — грузный, бородатый мужчина с волосатыми ноздрями, пахший рыбой. Он показал на вокзальные часы:
— Уже первый час.
— Но поезд еще стоит, я вижу, — сказал Мендель, приплясывая от горя.
— Уже ушел — через одну минуту.
— Минуты хватит. Только открой ворота.
— Поздно, я сказал.
Мендель ударил себя в костлявую грудь обеими руками.
— От всего сердца прошу тебя об этом маленьком одолжении.
— Хватит с тебя одолжений. Для тебя поезд ушел. Тебе к полуночи полагалось умереть. Я тебе вчера сказал. Больше ничего не могу для тебя сделать.
— Гинзбург! — Мендель отпрянул от него.
— А кто же еще? — Голос звучал металлически, глаза поблескивали, лицо было веселое.
— Для себя, — взмолился старик, — я ничего не прошу. Но что случится с моим сыном?
Гинзбург пожал плечами.
— Что случится, то случится. Я за это не отвечаю. Мне хватит забот без того, чтобы думать о каком-то с половиной шариков.
— За что же ты тогда отвечаешь?
— Создаю условия. Чтобы случилось то, что случится. Антропоморфными делами не занимаюсь.
— Не знаю, чем ты занимаешься, но где у тебя жалость?
— Это не мой товар. Закон есть закон.
— Какой закон?
— Космический мировой закон,
— Что же у тебя за закон? — закричал Мендель. — Боже мой, ты понимаешь, сколько я терпел в жизни с этим несчастным мальчиком? Посмотри на него. Тридцать девять лет, со дня его рождения я жду, когда он станет взрослым, — а он не стал. Ты понимаешь, каково это для отцовского сердца? Почему ты не пускаешь его к его дяде? — Он возвысил голос до крика.
Исаак громко захныкал.
— Ты успокойся, а то обидишь кого-нибудь, — сказал Гинзбург, моргнув в сторону Исаака.
— Всю мою жизнь, — закричал Мендель, и тело его задрожало, — что я видел? Я был бедняк. Я страдал от плохого здоровья. Когда я работал, я работал слишком много. Когда я не работал, это было еще хуже. Моя жена умерла молодой. Но я ни от кого ничего не просил. Теперь я прошу об маленьком одолжении. Будьте так добры, мистер Гинзбург.
Контролер ковырял в зубах спичкой.
— Ты не один такой, мой друг, некоторым достается хуже. Так уж устроено.
— Пес ты пес. — Мендель схватил Гинзбурга за глотку и стал душить. — Сукин сын, есть в тебе что-нибудь человеческое?
Они боролись, стоя нос к носу. Хотя глаза у Гинзбурга изумленно выкатились, он рассмеялся.
— Попусту пищишь и ноешь. Вдребезги заморожу.
Глаза у него яростно вспыхнули, а Мендель ощутил, что нестерпимый холод ледяным кинжалом вонзается в его тело и все его части съеживаются.
Вот я умираю и не помог Исааку.
Собралась толпа. Исаак повизгивал от страха.
В последней муке прильнув к Гинзбургу, Мендель увидел в глазах контролера отражение бездонного своего ужаса. Гинзбург же, глядя Менделю в глаза, увидел в них себя, как в зеркале, узрел всю силу своего страшного гнева. Он видел мерцающий, лучистый, ослепительный свет, который рождает тьму. Гинзбург поразился.
— Кто, я?
Он отпустил извивавшегося старика, и Мендель, обмирая сердцем, повалился наземь.
— Иди, — проворчал Гинзбург, — веди его на поезд. Пропустить, — велел он охраннику.
Толпа раздалась. Исаак помог отцу подняться, и они заковыляли вниз по лестнице к платформе, где стоял освещенный и готовый к отправлению поезд.
Мендель нашел Исааку место и торопливо обнял сына.
— Помогай дяде Лео, Исаак. И помни отца и мать. Не обижай его, — сказал он проводнику. — Покажи ему где что.
Он стоял на платформе, пока поезд не тронулся с места Исаак сидел на краешке, устремив лицо в сторону своего следования. Когда поезд ушел, Мендель поднялся по лестнице, узнать, что сталось с Гинзбургом.