Шлюха
Шрифт:
Мое тело расслабилось на коленях у Пэкстона, пока он благодарил ее и прощался. Вот вам и близнецовая интуиция.
— Мне жаль, Габриэлла, — сказал Пэкстон, обнимая меня — милая попытка улучшить мое самочувствие.
— Все хорошо. Я продолжу искать, — ответила я грустно.
— Думаю, у меня есть кое-что, что заставит тебя почувствовать себя лучше.
— Я не доверяю тебе.
Хоть это не должно было быть смешно, Пэкстон засмеялся.
— Кое-кто из госдепартамента приедет сюда через три дня, чтобы осмотреть дом.
Я нахмурилась и отстранилась немного.
— Госдепартамента?
— Они хотят удостовериться, что мы можем позаботиться о Вандере. Ну, знаешь, убедиться, что мы сможем его обеспечить и прочее.
Я встала от этих слов, чувствуя, будто из моих легких выбили весь воздух.
— Что ты имеешь в виду?
Он сказал это так, будто просто сообщил, что у нас закончилось молоко.
— Мы заберем Вандера.
Я не была готова купиться на это.
— Я не верю тебе, — повторила я. И опять я не пыталась шутить. Я не понимала эту сторону Пэкстона или этот его тон. Пэкстон не говорил со мной так, будто переживал за меня. Не так. Я не лгала. Я не доверяла ему. Совсем нет.
— Габриэлла, когда я увидел то видео, услышал, как ты описываешь, как была содрана кожа с лица твоей сестры, услышал звук твоего голоса, когда ты описывала, как она молила позаботиться о нем. Я… я…
Я помогла ему своими словами, пытаясь понять, что он хотел до меня донести.
— Ты почувствовал сочувствие?
— Я всегда его чувствую. Как и сегодня, когда моя дочь думала о том, не уйдет ли снова ее мама. Я не хотел причинять ей боль.
— Только мне.
— К тебе я никогда не чувствовал его. У нас не было такой связи.
— Я даже не знаю, что это значит, Пэкстон.
— Что, если на этих видео будет сказано, что ты не моя жена, что ты на самом деле мать Вандера, а не Роуэн и Офелии?
— Не будет.
— Как ты можешь быть так уверена? Может, я не любил тебя раньше, потому что ты не была тобой. Может, поэтому и ты никогда не любила меня. Может, ты была своей сестрой.
Я закачала головой и заморгала.
— Заткнись. Ты сбиваешь меня с толку. Почему ты сделал это? Этим ты занимался тут весь день? Поэтому двери были закрыты? Чтобы я не могла слышать?
— Да, я не хотел давать тебе надежду, на случай, если ничего не выйдет. Но это правда, мы станем гордыми опекунами пятилетнего мальчика. Что не так? Я думал, тебя это взбодрит.
Я прочистила горло, прежде чем заговорить. Это помогло, но голос все равно был надломленным.
— Но мне не удалось испытать этого с ней. Это отстой.
— Это не моя вина, Габриэлла. Ты не можешь винить в этом меня. Я даже не знал о ней.
— Почему, Пэкстон?
— Не знаю, но думаю, скоро мы это узнаем. Что, если я прав? Что, если мы узнаем, что ты не моя жена? Что тогда, Габриэлла?
Я раздраженно выдохнула, пытаясь убедить его в моей личности.
— Подумаем об этом, когда придет время.
— Мама, можно мне банан? — позвала Офелия, со стоном вытягивая ручки и ножки. Клянусь, этой девчонке снилась еда. Она всегда просыпалась голодной.
Я вышла из кабинета Пэкстона и пошла к девочкам с новой парой сотен вопросов в голове. Я даже не была уверена, что готова смотреть те видео. У меня было достаточно загадок на всю жизнь, и я не
Глава восьмая
Наш вечер был немного странным, тихим и полным предчувствия чего-то страшного. Мы поели на веранде, после чего Пэкстон пошел играть с девочками в бассейн, а я занялась уборкой. Я действительно начинала думать, что мне нужно какое-то лекарство от постоянной нервозности. Самолечение в виде свежего апельсинового сока и большого количества водки помогло мне пережить этот вечер.
Я немного прибралась в доме, пока Пэкстон с девочками бросали свои волшебные камни в воду, наперегонки доставая их. Пэкстон никогда не выигрывал. Я улыбнулась, услышав, как он стонет, словно разочарован, что проиграл — снова. Когда я потянулась, чтобы выключить настольную лампу, мое внимание привлекла папка на столе.
Хоть кабинет Пэкстона был запрещенной зоной, и я это знала, я вошла, села на его стул и открыла папку. Улыбка мгновенно растянулась на моем лице, когда я увидела счастливого мальчика на ковре с изображенной железной дорогой. Вэн толкал грузовик по тканевой серой дороге, губы были вытянуты трубочкой. Я почти слышала звук двигателя, который он издавал, пока играл.
Моя улыбка сменилась хмуростью, когда я прочитала о Тилли и Джоне Мартинах. Вандера забрали из приемной семьи, которую обвинили в жестоком обращении с детьми. Ничто, из того, что я узнала, не вызвало у меня таких эмоций, какие вызвал этот факт. Мое тело задрожало от того, что я не чувствовала ни разу в своей жизни. Злость сильнее, чем я когда-либо испытывала к Пэкстону. Огонь ярости, который пронесся по моему телу стихийным бедствием. В тот момент я ощутила все эмоции, которые только может ощутить человек.
— Это было еще в июне. Теперь он не там. Марша сказала, что с ним все хорошо, он здоров и невредим.
Я подняла взгляд от ужасных следов, покрывающих маленькое тельце, на Пэкстона, обернутого в полотенце вокруг талии, его тело было влажным, а мокрые волосы взъерошены. Моя нижняя губа задрожала, пока я пыталась сдержаться, не сломаться и не расплакаться.
— Ему причиняли боль?
— Тебя здесь не должно быть.
Тыльная сторона моей руки не особо помогла скрыть текущие по щекам слезы.
— Ему причинили боль в июне. Он тогда уже должен был быть у меня. Я не защитила его. Я обещала Иззи, что уберегу его.
— Ты не знала, Габриэлла.
— В чем дело, мамочка? — спросила Офелия из-за папы, вода стекала с ее мокрого тела на пол.
Пэкстон остановил ее, положив руку ей на плечо.
— Иди возьми полотенце. Мама выйдет через минуту.
— Все хорошо, Фи, — сказала я, пытаясь успокоить ее.
— Тебе не больно? Тебе не нужно возвращаться к доктору?
— Нет, детка. Я никуда не уйду. Пойдем примем ванну. Думаю, мне станет лучше после теплого пудинга на ужин. Что думаешь?