Шнифер
Шрифт:
– А как же Ольга? – Разгуляй дружески похлопал Пита по плечу, отчего очки последнего еще больше сползли вниз. – Как она тебя отпустила?
– Я у нее не спрашивал.
Мысль о том, как он расстался с невестой, заставила Пита помрачнеть. Во многом Ольга, конечно, сама была виновата, но не стоило ему так грубо разговаривать с ней напоследок. Ведь неизвестно еще, как все обернется дальше... Пит энергично встряхнул головой, прогоняя неприятные картины, рисуемые его воображением.
– Я посчитал, что тут мое присутствие важнее. И, кстати, спасибо тебе за те слова, что ты сказал перед
– Нет проблем, Пит, – шнифер вставил в рот сигарету и прикусил фильтр зубами. – Я всегда готов сказать тебе все, что пожелаешь. Даже если в действительности я так не думаю.
– Да пошел ты!
Они оба рассмеялись. Впервые за последнее время Пит почувствовал себя в родной стихии. Свободно и независимо. Словно он ехал сейчас с приятелями на загородный пикник, а не на кровавую разборку с местным авторитетом, способную плачевно закончиться для любого из ее участников.
Разгуляй склонился вперед и утопил под приборной панелью кнопку прикуривателя. Обернулся назад. «Шестерка» с Готспером за рулем держалась позади них, но шнифер прекрасно понимал, какие неимоверные усилия требуются автомобилю отечественного производства для того, чтобы выдерживать задаваемый «Маздой» темп. Однако Готспер всегда славился мастерством вождения.
Плывущая по небу луна то пряталась за тучами, то снова вырывалась из их тесного общества. Звезд практически не было видно.
– Завтра будет дождь, – сказал Пит, перехватив взгляд товарища.
– Уверен?
– Стопудово. Я всегда остро чувствую перемену погоды. Прямо с утра и зарядит. Сам убедишься.
– Хотелось бы, – кнопка прикуривателя выскочила из пазов с тихим щелчком, и Разгуляй раскурил сигарету. – Я люблю дождь. В нем есть какая-то положительная энергетика. И заряд. Мне сейчас это нужно как никогда.
Пит покосился в его сторону.
– Какие-то конкретные планы? – у него на губах появилась лукавая улыбка.
– Да. Но сейчас не хочу об этом говорить. Одно только знаю точно, Пит, – Разгуляй глубоко затянулся, – жить, как прежде, я уже не буду. Да и не жил я толком. Так, прозябал бесцельно...
«Мазда» выскочила за городскую черту. Редкие автомобили проскакивали ей навстречу, ослепляя пассажиров дальним светом галогеновых фар.
– Любишь ее?
Разгуляю не нужно было уточнять, о ком спрашивает его приятель.
– Люблю, – уверенно ответил он. – Можешь мне не верить, Пит, но действительно люблю.
– Это хорошо.
Докуренная сигарета полетела за окошко, ударилась об асфальт, и искры разметались в разные стороны.
– Поворачивай здесь, – Разгуляй указал рукой нужную дорогу.
Пит послушно выкрутил руль. Спустя пару секунд тот же самый маневр проделала и «шестерка». До особняка Мелихова оставалось не более двух километров. Разгуляй вытащил из бокового кармана оружие и передернул затвор.
– У тебя волына-то есть?
Пит выразительно хмыкнул в ответ и характерным жестом похлопал себя по бедру.
– Обижаешь! Я же не на свидание с лярвой собирался?
– У хозяина бывал уже? – сухощавый мужчина в серой вытянутой в горловине футболке и трико, сидевший на нарах в дальнем углу
Янис повел головой в его сторону и, не глядя на сокамерника, неохотно кивнул:
– Бывал.
В помещении вновь воцарилась тишина, время от времени прерываемая покашливанием сержанта в коридоре ИВС.
– А чего невеселый-то такой? – мужчина подсел ближе к Янису и заглянул ему в лицо.
– А ты, может, радуешься, что здесь оказался? – Янис угрюмо смотрел в одну точку на бетонном полу камеры.
– На чем спалился-то?
Из-за невысокого роста ступни мужчины едва доставали до пола, и он, ритмично покачивая правой ногой, чиркал носком ботинка по полу.
– Да ни на чем, – с досадой проронил Янис.
– Что, чисто на понт взяли?
– На понт, конечно. Я чистый, как стеклышко.
Янис похлопал по карманам брюк в поисках пачки с сигаретами. Худощавый протянул ему свой «Пэлмэл».
– Бери, бери.
Янис вытянул одну сигарету и склонился к столь же любезно предложенному сокамерником огоньку зажигалки.
– Да ты не переживай так. Слышишь, брат? Если на понт взяли, у них против тебя реально ничего нет. Подержат пару деньков и отпустят. Они же на что надеются? Авось, ты по дурочке проговоришься. А ты молчи, будто воды в рот набрал. Верняк, отпустят! Не дрейфь, – мужчина с наслаждением затянулся и медленно, смакуя, выпустил дым из легких. – Кстати, Кисель, – худощавый протянул Янису костлявую кисть.
– Янис.
Подручный Мелихова медленно повернул голову в сторону собеседника, но руки не подал.
– Да нет у этого опера против меня ничего, понимаешь? Нет. Я не запалился. Ни разу, – Янис встал с нар и принялся нервно ходить по камере. – А если что, у Мелихова такие связи! Выкрутимся. Не впервой уже.
– У Мелихова? – Кисель с неподдельным удивлением посмотрел на собеседника. – Ты с Геннадием Геннадьевичем корешишься?
Янис резко остановился и первый раз за все время общения посмотрел на сокамерника. Кисель был среднего роста. На вид ему было сорок пять. Хотя ссутулившиеся плечи и паутина морщин вокруг глаз делали его старше.
– А ты сам-то тут что делаешь? – не отвечая на поставленный вопрос, поинтересовался Янис.
– То же, что и ты. Только мне мокрое дело хотели пришить. Но у них против меня никаких доказательств. Не такой я лох. Не первый раз замужем, как говорится, – Кисель коротко рассмеялся. – Я, конечно, между нами говоря, за душой кое-что имею. Но хрен они меня за жабры возьмут.
Янис сел рядом с Киселем. Тот, убедившись, что его слушают, продолжил:
– С напарником дело у нас на двоих было. Тачки гоняли с Севера. На пахана, естественно. Но, понятно же, кое-что и для себя везешь. Калым должен быть. Ну, и кореш мой зарвался, на себя стал одеяло тянуть. А не отдашь долю свою, пахану, говорит, заложу, что левый товар на его фурах гонишь. Я его и решил поучить мальца. Думаю, перышком его пощекочу. Ну, типа стариной тряхну. Я в свое время за это перо всю молодость отсидел на нарах. Но тогда отмазаться удалось. А то бы на пожизненный загремел. Короче, он возьми да и кони брось. Кто же знал, что так получится? Квалификацию я, видать, потерял.