ШОА. Ядовитая триада

Мише Аб

В латинском тексте этой молитвы евреи определены: " perfidis Judaeis". Perfidis означает "нечестные", "неверные", "вероломные"; в церковном понимании "неверующие", "лишённые веры". Но из всех значений проповедники выбрали "вероломные", так и на другие языки переведено, иногда усилено: "коварные". Ещё бы: Бога предали на казнь лютую [25, 128].

Воплощением убийства Иисуса представлялся еврейский кровавый ритуал. Христиан надоумил собственный печальный опыт: немало первых христиан язычники-римляне растерзали, обвиняя их в человеческих жертвоприношениях ради религиозного обряда. Войдя в силу, христиане припомнили ужасающий рассказ древнего юдофоба Апиона о ритуальном убийстве грека иудеями на еврейский Песах. Привычно: Пасха, убийство и воскресение, злодейство евреев, еврейский жертвенный агнец, человеческие жертвоприношения язычников, Бог-жертва.

И кому какое дело, что у евреев с древних времён, из Торы Божественный запрет " никакой крови не ешьте" (Левит, 3:17) [1, 107], если так удобно сплелись сюжеты: таинственная маца - хлебцы, употребляемые евреями на Пасху, - выпекалась якобы с добавкой христианской крови (младенческой, безгрешной). Отвратительная представлялась оргия: поедание, пожирание частицы плоти христианской, смакование Богоубийства. Как и в поругании евреями икон - изображений Бога, как и в осквернении гостии– облатки, символа плоти Христа: её якобы злоумышленники-евреи кололи иглой, облатка краснела, кровь, говорили, проступала (

в XIX в. выяснили: в тесте облаток, содержащем мало кислот и много крахмала, легко размножалась бактерия красного цвета, одно из её названий prodigiosus– "чудотворная" [25, 196]

). Мифы круче всего замешиваются на крови.

Слово о крови

Русский север... Торжество тишины. Зелёная мощь леса, простёганная белыми стволами берёз. Онежское озеро. Стелется вода, чмокает шёлковой рябью, солнцем золочённой. Мыс, где маяк и большая изба на взгорье, издалека приметная белой фигурой чёрта, по-лягушачьи распластанного на деревянной стене дома. Бесов Нос - так называется место. Плоские глыбы скал, облизанные когда-то ледником, а позднее водой, сползают в озеро, к берегу лепясь только узким перешейком из каменных обломков, между которыми взблескивает вода и матово чернеют тени. Монолит большого камня благородно-стального цвета, словно тело всплывшей подводной лодки; точно посредине него расщелина, удивительно ровная. Камень под воду нисходит полого, неспешно, а по нему, плоскому, неторопкому, трещина мчит вниз, стремглав, движения вопреки одно другому и вместе - ворожба... Ею охвачен, видно, был тот, неизвестный, кто высек на монолите беса, обрамил могучим прямоугольным телом расщелину, она режет фигуру чёрта на симметричные половины.

Квадратная голова на тонкой вытянутой шейке, глаза распахнула ярость. Ноги беса скрещены на расщелине, руки распростёрты: моё! Скала, вода, лес, небо - всё моё! Хозяин! Могучий, беспощадный.

Щель посреди тела - ход в преисподнюю. И по краям заглажено: чтоб грешным душам ловчее засасываться. Или наоборот- путь злым духам из-под земли. И где их умилостивить, если не здесь, прежде, чем приблизятся к людям.

Учёные люди узрели в трещине с обтёсанными краями сток для крови жертвенных животных.

Издревле крови приписывалась магическая и целебная сила.

В какую сторону древности ни обернись - хлещет жертвенная кровь. То чтобы богам угодить, то выпросить у них удачу, то перенять от убиваемого зверя или врага особые качества (силу, хитрость, храбрость - кому что важно).

Жертвоприношение - ритуальное выражение неразрывности жизни и смерти, ниспосланных божеством. Животное, которым задабривается бог, - заменитель самого жертвователя, он должен отдавать богу себя. При крайней истовости - особо жестокие жертвоприношения: самих себя (Индия, Япония), детей (финикийцы, Карфаген), мужской силы (оскопление - Россия, Малая Азия). Шумеры практиковали убийство пастуха, которое требовалось для ежегодного оживления божественного "Царя-пастуха", бога Думузи. В греческих мистериях убиваемого человека отождествляли с умирающим богом, которому предстояло воскреснуть.

Ритуал языческого кровавого жертвоприношения нацелен на приобщение к богу. Потом у христиан он преобразуется в евхаристию - причащение к богу, когда едят гостию (просфору - облатку для причастия), воплощающую "тело Христово", и пьют вино - "кровь" Иисуса. В глазах христиан еврейские пасхальные хлебцы ( мацана иврите) содержат христианскую кровь, и это - то же прикасание к Богу, но с обратным знаком: не причащение к Иисусу, но поругание его, отторжение.

Всякое

людское сообщество, обнаружив внутри себя враждебную или просто инакомыслящую группу, преследуя её, охотно вешало на неё обвинение в ритуальном кровопускании. Так римляне обвиняли ранних христиан, так в свою очередь христиане обвиняли еретиков: уже во II веке малоазиатской секте монтанистов они приписали убийство младенцев для примешивания их крови к тесту для просфор ("маца с кровью" не отсвечивает ли?).

Как было христианам, когда они вошли в силу, не прилепить к ненавистным евреям обвинение в кровавом жертвоприношении, позднее названное кровавым наветом? Оно ведь напрашивалось. Хотя, по справедливости говоря, не от христиан дело зачалось. От греко-египетского юдофоба Апиона, который ещё в I веке увлёк соплеменников занимательным рассказом о ритуальном убийстве греков евреями.

У христиан - пришло время!
– идея стала делом. Имеются сведения, правда, не слишком достоверные, что в V в. вблизи города Антиохии христиане громили евреев в отместку за якобы произведенное ими распятие христианского мальчика [96]. Есть и другие даты в разных источниках; в России, к примеру, канонизирован Евстратий, "умученный жидами" в 1096 г. Но все эти зыбкие упоминания считаются сомнительными в общепринятой историографии, которая отсчитывает кровавый навет с 1144 г. Тогда в Англии в лесу возле Норвича обнаружился труп мальчика. Назавтра была Страстная Пятница - день, когда христиане поминают пытки Иисуса перед его распятием. Не иначе евреи убили ребёнка, дабы насмеяться над муками Христовыми. Так им велели их раввины-главари ("Мудрецы Сиона" по современной юдофобской терминологии), они на своём тайном сборище в нынешнем году выбрали местом изуверства Норвич - о том кричали в народе, громче других монах Теобальд, выкрест из евреев. Доказательств не было, городские власти пытались защитить евреев, но погром всё же состоялся, хотя и скромный: грабёж, избиения, одного еврея убил его должник. Погибший мальчик причислен к святым мученикам.

Тут зачинаются сразу несколько традиций. Во-первых, бездоказательность обвинений: с XII по XX вв., в 150-ти с лишним ритуальных судебных процессах од-ни только домыслы да самооговор из-под пытки. Во-вторых, погром евреев вослед кровавому обвинению. В-третьих, почитание жертвы, веками подогревающее веру в еврейское злодейство. В-четвёртых, особая активность разоблачителей-выкрестов то ли от еврейской пылкости, то ли чтобы выказать свою неофитскую преданность; всё тщета: " из мерзкого еврея - мерзейший христианин", - сказал Эразм Роттердамский, сам небольшой поклонник евреев. (Кто-то ехидно пошутил: "Самый серьёзный урон евреям нанесли выкресты от апостола Павла до Карла Маркса".) И, наконец, в-пятых, извлечение материальной выгоды из преследования евреев.

В ХIV в. в Познани (Польша) раввина, тринадцать евреев и с ними христианку обвинили в краже гостий из доминиканской церкви. Их сожгли на медленном огне. Еврейскую общину обязали ежегодно платить штраф доминиканцам. 500 лет платили.

Тулузские графы ввели обычай давать на Пасху пощёчину (иногда от рыцарской десницы смертельную) старейшине евреев и позволили за взятку освобождаться от неё (ХII в.). Так же, взяткой, средневековые евреи должны были откупаться от шантажистов, грозивших осквернить могилы близких или, того страшнее, прятавших трупы христианских детей с угрозой предъявить их толпе как жертвы ритуального убийства. Интересные промыслы возникали в народе...

Гонения - прибыльны. От погрома евреев корысть: сброду - еврейские пожитки, дворянам - их долговые расписки. Лучший же запал погрома - кровавый навет.

Евреи когда-то восприняли от ханаанцев культ Ваала с человеческими жертвоприношениями. Им, стало быть, привычно убивать детей своих, о том и в Торе еврейской сказано (Второзаконие, 28:53-55) [1, 221]; (Плач Иеремии, 4,10) [1, 722]; (Псалтырь, 105:37) [1, 620] (в IV в. этим подкрепился христианский святой Иоанн Златоуст, возвестив в своей проповеди "Восемь слов против иудеев", что евреи приносили в жертву демонам даже своих детей). А отказ евреев от принесения в дар Богу ребёнка зафиксирован библейским рассказом об остановленном Божьей волей убийстве Ицхака Авраѓамом. Поворотный пункт человеческой истории: религия еврейского единобожия отменяет языческое ритуальное убийство человека. Но именно этот миф служит юдофобии доказательством существования у евреев детоубийства.