Сходняк
Шрифт:
Грунт сигнал понял. И не ошибся. Через пару дней ему на «Нокию» позвонил Коля (Грунт не стал терять времени на расспросы, откуда тот знает номер его «сотейника») и предложил встретиться в кафе «Парус» в парке у метро «Речной вокзал»… Ну и «дружба» завертелась.
И вот через два месяца Коля вдруг позвонил — причем после примерно полугодового молчания, так что Грунт даже уже решил, что сотрудничество закончилось, — и очень серьезным тоном предложил немедленно встретиться — и адресок дал старый: кафешка «Парус» на Речном вокзале. Грунт сразу туда и рванул. Место было знакомое — он там с Колей уже не раз и не два встречался. За десять минут домчался до «Паруса». Коля уже ждал его и, отведя в самый темный угол, сообщил… нет, даже можно сказать, проинструктировал Грунта, что, мол, есть такой нехороший
Грунт чуть не подпрыгнул на стуле. Вот это везуха! Мало того что он сам себе наметил Шелехова как мишень для наезда, так еще всесильный Коля, его таинственный благодетель из «органов», дает ему зеленый свет! Ну это ж надо — такое бывает только раз в жизни!
«Понял, Коля, чего ж тут не понять! Все будет сделано в лучшем виде!» — пролаял Грунт. Он выбежал на улицу к своему «форду» как на крыльях. Он так разволновался после этого разговора, что даже сразу передумал ехать в казино. С визгом развернул «форд», вырвался на фестивальную, вырулил на Ленинградку и понесся прочь от Москвы в Новые Химки. Ему надо было срочно повидать Гошу.
После того разговора в кафе «Парус» Грунт, что называется, плотно взял след Шелехова. Он начал каждый вечер смотреть новости по всем телевизионным каналам. Его интересовало только одно — личность Леонида Васильевича Шелехова.
Параллельно он задействовал все свои знакомства и связи в криминальном мире Москвы. Грунт по крупицам собирал информацию о Шелехове и недели через три составил его примерный психологический портрет. Главное, что он усвоил: Шелехов часто бывал за бугром и, возможно, возил оттуда «зеленый нал» в крупных размерах. Десятками, сотнями «тонн», а может, и «лимонами». То есть, конечно, точно этого Грунт наверняка знать не мог — он же не рылся у Шелехова в его знаменитом саквояже, с которым тот не расставался нигде! Грунту пару раз удалось проследить за Шелеховым в Шереметьево — сначала, когда тот улетал в Германию, а потом — когда оттуда возвращался. Так вот улетал и прилетал Шелехов с этим самым коричневым саквояжем — причем улетал с явно пустым, а возвращался с явно набитым. В международном аэропорту Шелехов обслуживался через VIP-зал, то есть, по-старому говоря, депутатский зал, где большие российские чиновники с синими паспортами пересекали границу без таможенного досмотра. Понятно, что через депутатский зал Шелехов и проносил привезенную из-за бугра «зелень». Вот тогда-то, когда Грунт увидал прилетевшего из Мюнхена Шелехова с туго набитым саквояжем, у которого боковые швы чуть не лопались от содержимого — и Грунт уже не сомневался в том, что там лежало, — вот тогда-то и родилась у него шальная мысль ломануть этого хорошо одетого лоха. Шелехов всегда выезжал из Шереметьева в черной «ауди» с мигалкой, причем без машины сопровождения. И окна у этой «ауди» не были затемнены.
Итак, черная тачка, в которой сидят трое: сам клиент с саквояжем «зеленых», шофер и телохранитель-амбал. И все. Когда «ауди» окажется на шоссе — скажем, за пять километров до Химок, а еще лучше — на длинном перегоне между аэропортом и Ленинградским шоссе, — можно его брать голыми руками. Желательно, конечно, чтобы трасса в этот момент была пустынна. И еще более желательно, чтобы время было позднее.
Подготовка у Грунта заняла почти месяц. Подручные средства искать долго не пришлось. Он решил воспользоваться давно приобретенным израильским автоматом «узи», на который требовалось навинтить оптический прицел — ведь стрелять придется примерно со ста метров. А учитывая, что налет лучше провести в сумерках, если не ночью, то надо приладить не просто оптический, а инфракрасный ночной прицел.
После этого Грунту осталось выбрать огневой рубеж. Он поехал в Шереметьево рейсовым автобусом, сошел у какого-то то ли совхоза, то ли комбината, не доезжая до аэропорта, и сразу понял: попал в точку. По обеим сторонам от узкой асфальтовой полосы, тянущейся от Ленинградского шоссе, простирался огромный луг. Справа луг упирался в лес, слева — убегал к летному полю
Грунт снова посмотрел на часы. Прошло сорок минут. Он вынул из-за пазухи «сотейник» и нажал семь кнопок. Грунт звонил Митьке Логинову, которому поручил сидеть в зале прилета и следить за сообщениями о времени прибытия рейса «Аэрофлота» из Афин. Этим рейсом и прилетал сегодня вечером Шелехов. Грунт не знал, что в этот раз депутат должен был приволочь из Греции восемьсот тысяч баксов, которые полгода назад перевели из матушки-России за какие-то тайные поставки танков на Ближний Восток, а там, пройдя долгим кружным путем через банковские счета трех или четырех подставных фирм, деньги были обналичены и вот теперь в шелеховском кожаном саквояже возвращались домой, чтобы многими тысячами ручейков растечься по российским городам и осесть в карманах нужных людей, обеспечивавших политическую кампанию президентского кандидата. Но Грунт был почти уверен, что найдет что-то очень интересное в дипломате у своей жертвы, и его интересовало только одно: как прилепить это что-то к своей лапе.
В «Нокии» раздался срывающийся слабый голос Митьки. Вот блин, между ними расстояние было не больше километра, а слышимость — как у негра в жопе!
— Митек! — рявкнул Грунт. — Ты что, в сортире сидишь, что ли?
— Не-а, — отозвался Митька. — Я в зале прилета, у главного табло.
Грунт усмехнулся: трусит Митек, даже шуток не понимает.
— Ладно, — примирительно заметил он. — Как там ситуевина? Что сообщают — когда расчетное время прибытия?
— По расписанию, — все таким же слабым голосом отрапортовал Митька. — Ожидается в двадцать пятнадцать.
— Как только объявят прибытие, сразу мне звони! — напомнил Грунт. — И потом можешь отваливать восвояси.
— Понял! — уже громче произнес Митька с облегчением в голосе.
«Все ясно, — подумал Грунт. — Только и думает, как бы поскорее смыться».
Митька ничего не знал о том, какую роль он выполнял в предстоящей операции. Да и о самой операции — ни сном ни духом. Грунт не стал посвящать его в свой план — специально. Если что пойдет не так, как нужно, не так, как он планирует, и Митьку вдруг повяжут — тот ничего не сможет рассказать ментам, потому что сам не s курсе. Ну, попросил его приятель по мобильнику сообщить о прилете какого-то самолета из Греции. Ну и все. А зачем — хрен его знает…
Не знал Митька и о том, что не он один был задействован сегодня в операции слежения. У Грунта был еще один связной — надежный человек, которого он никогда не видел в лицо. Потому что они общались исключительно по сотовой связи — номер телефона дал ему Коля как раз неделю назад, когда Грунт позвонил ему, как договаривались, и вкратце рассказал о своем плане перехвата Шелехова по дороге из Шереметьево. Коля похвалил его и вот тогда-то предложил ему для страховки в помощь своего человека, который работал то ли в обслуге, то ли в охране депутатского зала аэропорта Шереметьево. "Ну, блин, все у них схвачено!
— подумал тогда Грунт — Контора работает…"
Как звали связного — этого он не ведал. Связному было поручено позвонить Грунту в тот момент, когда Шелехов получит свой паспорт и выйдет из зала.
Шелехова досматривать сегодня не будут… Грунт перевел взгляд на дорогу Движение на этом отрезке трассы было спокойным. Днем тут проходила в среднем одна машина в две минуты. Автобусы — раз в десять-пятнадцать минут. А сейчас, к вечеру, транспорта стало совсем мало.