Шофер. Назад в СССР

Март Артём

Завтоком с подозрением посмотрел на меня.

— Да ты ж сам только первый день на току.

— А вот пойдем, Петр Герасимыч, посмотрите, как я с вашим амбаром управлюсь.

— Ээээ, не, — отмахнулся завтоком, — не пущу я тебя пока мест внутрь! На второй ремонт крыши у колхоза щас шифера нету!

— Ну тогда, — я подбоченился, — сами будете перед правлением отвечать, почему страда идет, а ток неподготовленный.

— Тфу ты, — Мелехов сдвинул фуражку на высокий лоб, — ладно уж. Пойдем, Землицин.

Заводи свою машинку.

— Вот туда давай! — Кричал я Микитке, — в сторону! Руля левей! Не бойся! Проходишь!

Газон медленно пошел рядом с опорой. Едва не зацепив ее бортом, прошел все же прямо, стал под хоботом зернопогрузчика.

— Ну что, — я взобрался на подножку Микиткиного грузовика, заглянул в кабину, — понял, как маневр держать надо, чтобы не зацепить? Первую опору проезжаешь, руля правее, а дальше, как по накатанной пройдет.

— Понял, — боязливо посмотрел на меня Микитка. Его светлые глаза заблестели, — спасибо, — как-то затравленно и очень смущенно сказал он, будто выдавливая из себя слова.

Понял я в чем тут дело. Микитка ходил подмятым под Пашку Серого. Потому и боялся меня. Ну ничего, поправим это. Влип парень в плохую компанию, так я его выпутаю.

— Молодчина, — кивнул я, — щас еще задом выедем и поймешь, как надо.

Я спрыгнул на бетонный пол. Пошел к большой куче сорного, вперемешку с пылью ячменя. Куча лежала в самом конце, у дальней стены. Почти весь амбар вычистили. Тут и там ходили колхозницы с лопатами да метлами, заметали, вычищали остатки.

Колючая ячменная пыль стояла в воздухе плотным туманом. Она забивала нос и неприятно оседала за шиворот. Свербила кожу.

— Ну? — Приблизился я, — че не запускаете свою машинку?

— Да что-то не включается, зараза железная! — Сказала мне женщина, плотно укутавшая голову и лицо от густой пыли, — я на кнопку, а он молчить!

— В розетку включили? — Спросил я.

— А как же? — Зычно крикнула другая баба немного за сорок. Она держала на крепком плече тяжелую подборную лопату, — или ты думаешь самый вумный тута? Что мы не знаем, как ентот зерночеститель включается?

На меня посмотрели ее злые темно-голубые глаза, горящие над перевязью платка.

— Я думаю, — блеснул я улыбкой, — что у вас, гражданочка, глазки красивые, как у молодой козочки.

Женщина вылупила на меня удивленные глаза, которые и правда под определенным углом могли сойти за козлиные. Если прищуриться. А потом улыбнулась ими очень тепло.

— Ну чего вы, молодой человек, — смутилась она, — чего вы такое говорите?

— Говорю, в сеть включено? — Посерьезнел я.

— Да было включено, — уже теплее ответила колхозница.

— Пойду проверю. Нито работа стоит!

Я торопливо пошел к выходу, следуя по толстому черному электрошнуру, пуповиной связывающему зернопогрузчик с электрической сетью.

Когда

выбрался на свет, из амбара, первым делом услышал странный хрипящий шум, время от времени напоминающий музыку. Шум то взвивался высоким шипением, то сбивался в низкий хрип. Потом же установилась ровная и чистая музыка:

Самое мирное

Сраженье — спортивное.

Нет крепче оружья,

Чем верная дружба!

То заиграла «Старт дает Москва» в исполнении Лещенко и Толкуновой.

Надо же! Я совсем забыл, что совсем скоро, уже в этом месяце в Москве пройдет победоносная олимпиада. Правда, эта мысль быстро выветрилась из головы, когда я понял, что музыка звучит из машины казачка, того самого чернявого парня.

Я подбежал к ней, вскочил на ступеньку.

— Ты че тут делаешь, Казачок?

— Мам мая! — Вскрикнул он и аж подпрыгнул на месте, — ты чего душу из меня вытрясть решил?! Чего пугаешь?!

— А что тут у тебя? — С интересом посмотрел я на искалеченный приемник Вега 404, что чернявый держал в руках. Впрочем, чернявый его быстро выключил

— А! Да вот! — почему-то испуганно посмотрел он на меня, — музыку я, понимаешь, очень люблю. Он показал мне приемник.

Корпус был расколот, обнажив динамик и внутренние схемы, торчащие транзисторами. Я вопросительно поднял бровь, когда увидел, как провода тянутся под панель газона.

— К сети, что ли, подсоединился?

— Ага, — опустил он глаза, — понимаешь, очень уж я музыку люблю. Ну и хотел, — он протянул мне приемник, как бы желая передать, — чтоб у меня в кабине играло.

— Смотри, короткое замыкание не устрой, — сказал я строго.

— Да не-не! У меня тут все схвачено! — Потряс он проводом. У меня тут все схвачено!

Внезапно, казачок посмотрел на меня удивленно. Замигал слегка раскосыми глазами.

— А как ты догадался, что я из казаков? У меня так-то дед красный казак был.

— Догадался, сказал я.

— А зовут меня Геной, — он улыбнулся, — а тебя?

— Игорь, — я спрыгнул с подножки, — ладно! Не сожги, давай, кабину!

Вернувшись к проводу, я пошел по нему дальше, к высокому электростолбу, на котором располагалась розетка, чтобы посмотреть, в сети ли Зернопогрузчик. Когда обогнул кузов Гениного газона, то нахмурился.

Путь мне преградил трактор Беларус, снабженный ковшом. Он наехал прямо на шнур, и если тот натянулся во время перемещения зернометателя, то мог выпасть из розетки.

Решив заставить тракториста съехать со шнура, я решительно пошел к нему. Внезапно, дверца кабины распахнулась. Тракторист — мужик в грязноватой майке и кепке-пирожке, пошатываясь, выбрался из машины. Спрыгнул, с трудом удержал равновесие, притоптал кирзачами.

— Он что, пьяный, что ли? — недовольно проговорил я себе под нос.