Шофёр

Никонов Андрей

– А во сколько эта машина стояла?

– Да я не помню, может, часов в одиннадцать или пораньше. Пурищев мусор убирал, никого не трогал, а ты шмыг в неё и уехал. Чуть не задавил меня, гад.

Пурищев скосил глаза вверх, припоминая, как это было, потянулся к Травину рукой, пытаясь ухватить за грудки.

– Зачем меня задавить хотел, сволочь?

– Держи, – Травин протянул ему папиросу, – не я это был.

Рука, чуть не дотянувшаяся до пиджака, ухватила курево.

– Ну не ты так не ты, – дворник легко согласился, зажёг спичку, втянул дым и снова замахал метлой, полуобернулся, – да, ты тут долго не стой, детишки шалят,

когда Пурищев здесь – побаиваются, а как уйду, могут и набезобразничать.

– Эй, погоди, а вчера ты до скольких тут подметал?

– Да вот как машина уехала, ещё с четверть часа.

– Так фонарь-то почему не горит?

– Сломан, – дворник отходил всё дальше и дальше, шваркая прутьями по мостовой, – а чинить кто будет? Пурищев не будет, у Пурищева своих дел по горло, Пурищев в чистоте место держать должен.

Сергей заехал в гараж, чтобы заправить машину бензином; вторая смена уже заканчивала работу, но ради товарища расстарались, и бак залили, и камеры подкачали, и смазки набили куда нужно. Всем было интересно, как там на нэпмана работается. Травин не подкачал, рассказал пару забавных случаев, правда, произошедших годом раньше, но публику это вполне устроило. Он расплатился с заспанным кассиром, получил квитанции и к полуночи добрался до дома. Тихо, чтобы не беспокоить хозяйку, которая вставала с первыми лучами солнца, затолкал машину во двор и прикрыл ворота. На хозяйской половине свет был выключен, заходить туда Сергей не стал, бывший денщик штабс-капитана Травина большую часть суток проводил в бессознательном состоянии. Врач из исправдома, приходивший последний раз в субботу, подбирал всё новые и новые лекарства, больному становилось то лучше, то хуже.

То, что с его комнатой тоже не всё в порядке, Сергей понял, когда открыл дверь и включил лампочку. Возле стола стоял раскрытый чемодан, а на стульях, спинке кровати и дверце шкафа были развешаны предметы женского гардероба. На кровати в одежде, прямо на одеяле спала Кольцова, она подложила ладони под щёку и тихо посапывала. Молодая женщина улеглась на середину матраца, так что Травину не оставалось места.

Пришлось взять подушку, покрывало и растянуться на полу. Молодой человек подложил руки под голову, уставился в потолок, погрузился в мысли о прошедшем дне и не заметил, как уснул. Проснулся он от того, что кто-то гладил его по щеке. Кольцова сидела на нём верхом, раскинув полы платья, и что-то напевала.

– Что на этот раз? – Сергей приподнялся на локтях.

– Милый, – Лена покачивала головой в такт неслышной музыки, – я выбрала тебя.

– Меня?

– Конечно. Зачем мне Кольцов и другие, если есть ты. И вообще, ты рад или не рад?

Травин сел, приподнял Лену за талию, снимая с себя, она тут же уселась рядом, обняла Сергея за плечи двумя руками, склонила голову ему на грудь.

– Я всё поняла, раньше я думала, что могу быть самостоятельной и независимой женщиной, но теперь решила, хватит. Так тёте вчера и сказала, что больше не собираюсь быть нахлебницей и синим чулком.

– Поругались? – догадался Травин.

– Это не важно, главное, что теперь мы всегда будем вместе. Смотри, здесь мы поставим перегородку, разделим комнату на две части, вот тут мы будем спать, а там готовить еду на керосинке. И надо обязательно купить вышитые салфетки, а ещё ложечки, я их захватила с собой, мы будем с ними пить чай из самовара. И слушать радиоприёмник,

почему у тебя нет приёмника?

Молодой человек подумал было, что Кольцова издевается, но нет, она говорила серьёзно, в её глазах горел огонь домашнего очага.

– Я журналы читаю, на остальное времени не остаётся. Иди пока, завтрак готовь.

– Это мещанство, – тут же отозвалась Кольцова, – и к тому же керосинки у тебя нет, а готовить я не умею. Но научусь. А пока будем питаться в столовой, это вкусно, полезно и недорого.

– Ты на лекции не опоздаешь?

– У меня каникулы, – девушка вбила последний гвоздь в крышку гроба холостяцкой жизни, – до конца августа.

Пока Травин собирался, Лена рассказывала, как замечательно они будут жить вместе. Молодой паре предстояло вступить в жилищный кооператив, посетить все новые спектакли, питаться исключительно в столовых нарпита – это девушка выделила особо, видимо, про керосинку сгоряча сболтнула, записаться в секцию парусного спорта, вступить в общество помощи голодающим, взять шефство над беспризорными и обязательно выучить немецкий язык.

– Почему немецкий? – переспросил Сергей, обтираясь полотенцем.

– Английский, французский и польский я уже знаю, а немецкий – язык Карла Маркса, да и тебе не мешает кругозор расширить. Я готова.

Кольцова тоже времени не теряла, теперь на ней был одет лиловый сарафан в цветочек, ноги она просунула в модные туфельки. До столовой молодые люди не дошли, выйдя на улицу, девушка увидела автомобиль и замерла.

– Серёжа, ты машину купил? Ты что, совбур, а под пролетария только маскируешься?

– Это прокатная, – Травин потянул её за руку, но разве что чуть с места сдвинул, – я на нэпмана сейчас работаю, катаю его. Так что свободного времени у меня до двенадцати, а потом уеду.

Лена очнулась, подошла к машине, потянула на себя ручку водительской двери и уселась на сиденье.

– Поехали, – скомандовала она.

– Куда?

– В столовую, балбес. Я ещё ни разу не ездила завтракать на машине. Ты чего встал столбом, садись.

– А ты водить умеешь? – осторожно спросил Сергей.

– Угу. И права у меня есть, я их два года назад получила, между прочим, сам товарищ Каменев вручал.

Сергей посмотрел на часы, они показывали половину одиннадцатого.

– Хорошо, – сказал он, – раз ты такая настойчивая, поехали. Но после завтрака разбежимся кто куда.

– Ага, – кивнула Кольцова, пропустив мимо ушей двусмысленность.

Лена за рулём сидела уверенно, головой в разные стороны не крутила, правда, куда ехать, она не знала, но на подсказки реагировала быстро. На Домниковке, рядом с банями и гаражом, открыли новую кооперативную блинную, там блины подавали со сметаной, вареньем и икрой. Девушка тут же заказала полдюжины с разными начинками, но уже после третьей порции тяжело задышала и откинулась на спинку стула.

– Больше не могу, – сказала она.

– Ты где так водить научилась? – Травин пододвинул к себе тарелку с недоеденными блинами.

– Меня ещё отец заставлял, у него такая же машина была, с войны привёз, – Кольцова похлопала себя по животу, – я сейчас лопну. Так вот, на ней, на этой машине, сейчас дядя Генрих ездит, я сижу за рулём, когда водитель болеет или если выходной. Они ведь с папой вместе работали, в Гохране, очень дружили, Генрих Янович его туда и устроил. Так ты с Симой встречаешься?