Шоколадная лавка в Париже
Шрифт:
Гостившая у Лагардов англичанка вызывала у собравшихся интерес: да и почему бы нет? Все-таки Клэр девушка хорошенькая и приятная. Но при малейшей попытке завязать с ней разговор Клэр пряталась в свою раковину, будто устрица. Ухоженную красавицу мадам Лагард подобная манера раздражала, но после Кидинсборо и домика приходского священника Париж кого хочешь заставит оробеть.
Но этот молодой человек совсем не похож на других. Как бы он ни старался казаться серьезным, в глазах так и пляшут задорные искорки.
– Я не поэтому улыбнулась, – возразила Клэр, прикрывая рот рукой.
– О-о! Англичанка! – воскликнул
– А теперь вы надо мной смеетесь, – постаралась Клэр ответить ему в тон.
– Абсолютно исключено, мадемуазель! Я француз, а у нас, как известно, чувство юмора отсутствует.
8
Приятно познакомиться (фр.).
– Что это у вас на усах? – спросила Клэр.
Молодой человек состроил смешную гримасу, пытаясь поглядеть на собственные усы:
– Понятия не имею. Может, чувство юмора застряло?
– Ну, если оно у вас коричневое…
– Тогда понятно. Издержки профессии.
Последнюю фразу Клэр не поняла, но тут хозяин вечера обернулся и заметил стоявшего в дверях вновь прибывшего. Сразу оживился, подошел и увлек его за собой, с энтузиазмом представляя гостям. Те, похоже, обрадовались молодому человеку гораздо больше, чем новой няне Лагардов.
– Кто это? – шепотом уточнила Клэр у мадам Лагард.
– Тьерри Жирар, конечно! Недавно приехал. О нем сейчас весь город говорит, – ответила мадам Лагард, глядя на молодого человека почти с нежностью. – У него репутация самого талантливого шоколатье со времен Персиона.
Клэр удивилась, что шоколадных дел мастер пользуется такой популярностью и уважением. Зато стало понятно, что именно застряло у него в усах.
– Значит, здесь его ждет успех? – спросила Клэр для поддержания разговора.
Мадам Лагард наблюдала, как Тьерри Жирар беседовал с ведущим ресторанным критиком. Шоколатье легко и непринужденно очаровал собеседника с первых минут, заявив, что просто обязан поделиться с ним своим новым рецептом.
– Полагаю, что да, – заметила мадам Лагард. – Он учился в Швейцарии и Брюгге. Настоящий мастер своего дела.
Клэр обошла комнату, взяла второй бокал очень вкусного шампанского и снова занялась наблюдениями за гостями. Тьерри невозможно было не заметить: он находился в центре внимания и развлекал от души смеявшихся гостей. Люди так и стекались к нему. У Клэр, привыкшей, что ее редко замечают – увы, таков удел тихони, – подобный талант вызывал восхищение.
В заросшем лице нет ничего красивого – ни дать ни взять медведь. Но оно светится таким веселым, живым обаянием, что смотреть на него приятно. Невольно хочется, чтобы он согрел и тебя теплыми лучами своего внимания.
Несколько красавиц, до появления Тьерри мрачных и высокомерных, вдруг принялись со смехом крутиться вокруг него. Клэр нервно закусила губу. Она бы с удовольствием выпила еще один бокал восхитительного холодного шампанского. Раньше Клэр этого напитка не пробовала. Но она не без оснований
– Не может быть! – прозвучал низкий рокочущий голос. – Уже уходите?
Клэр обернулась, и сердце ухнуло в пятки. Перед ней стоял Тьерри, и его лицо выражало глубокое уныние.
– Куда же вы торопитесь?
– Мне завтра работать, – заикаясь, пробормотала Клэр. – Домой меня повезет мадам Лагард. Я должна уйти вместе с ней.
– Ах, мадемуазель! – Тьерри выгнул бровь. – Не думал, что вы еще ребенок.
– Я не ребенок, – упрямо возразила Клэр, что прозвучало совсем по-детски.
– Alors [9] , до дома вас подвезу я.
– Нет, не подвезете, – вмешалась будто выросшая из-под земли мадам Лагард и устремила на Тьерри такой холодный взгляд, будто хотела превратить его в глыбу льда.
– Еnchant'e, – приветствовал мадам Лагард нисколько не смутившийся Тьерри. Наклонился и поцеловал ей руку. – Ваша сестра?
Мадам Лагард выразительно закатила глаза.
– Это моя няня, и, пока она в Париже, я за нее отвечаю, – сухо ответила мадам Лагард. – Клэр, пора уходить.
9
В таком случае (фр.).
– Клэр…
Тьерри произнес ее имя так, будто перекатывал его по нёбу и пробовал на вкус.
– Вы, конечно же, посетите мой новый магазин?
Клэр сразу поняла, что мадам очутилась в затруднительном положении. Разумеется, посетить новый магазин захочет весь Париж. Иначе как признаться на следующем суаре, что ни разу там не бывали? Мадам Лагард искоса взглянула на Клэр. Похоже, думает, как бы оградить свою подопечную от этого потрясающе обаятельного молодого человека. По крайней мере, такое впечатление возникло у Клэр. Как же она ошибалась!
Мари-Ноэль Лагард была женщиной с богатым жизненным опытом и полагала: дома Клэр слишком опекают и кутают в вату. Как бы бедняжка не задохнулась в тесном мирке английского среднего класса! Надо срочно открыть ей глаза на другую жизнь, иначе Клэр похоронит себя заживо в убогом провинциальном городишке и так и не узнает, что такое жить в удовольствие, – совсем как ее матушка.
Но Мари-Ноэль рассчитывала, что под свое крыло Клэр возьмет один из хорошо воспитанных и блестяще образованных сыновей ее подруг. Научит девочку наслаждаться жизнью, и домой Клэр вернется с чудесными воспоминаниями о Париже и значительно расширившимися горизонтами, не ограниченными клубом садоводов при церкви. Мари-Ноэль чувствовала: в этой девочке таится большой потенциал, и мадам Лагард, как многоопытная женщина, должна помочь ему раскрыться. И ради самой Клэр, и ради ее матери, поистине замечательной женщины, способной на большие свершения, которая вышла замуж за обаятельного молодого священника – и неоднократно об этом пожалела. Но Клэр нужно свести с кем-нибудь подходящим, и главное, чтобы этот кто-то был осторожен. Хороша будет Мари-Ноэль, если отправит девочку в Кидинсборо беременной от толстяка-повара!