Шоколадная война
Шрифт:
Смирившись с бойкотом, Джерри покорно плыл по течению. Через некоторое время он даже стал получать от своей невидимости удовольствие. Теперь он мог позволить себе расслабиться. Ему больше не надо было все время оставаться начеку и бояться неожиданного нападения. Он устал бояться, устал дрожать.
На перемене Джерри поискал Стручка, но не нашел его. Стручок мог бы вернуть ему ощущение реальности, прочной связи с окружающим миром. Но он не явился в школу, и Джерри решил, что это, пожалуй, к лучшему. Ему не хотелось распространять свои беды на
Во время большой перемены Джерри свободно зашагал по коридору в столовую — он двигался в общей толпе, наслаждаясь своей бестелесностью. Однако у лестницы его толкнули сзади, и он нырнул вперед, потеряв равновесие. Едва не упал — ступени угрожающе шарахнулись ему в лицо. Но каким-то образом он все-таки успел схватиться за перила и удержался на ногах, прижавшись к стене. Мимо лился людской поток, и он услышал, как кто-то хихикнул, кто-то зашипел.
Он понял, что перестал быть невидимым.
Брат Леон вошел в кабинет как раз в тот миг, когда Брайан Кокран довел до конца заключительные подсчеты. Все, точка. Последний итоговый результат. Он поднял взгляд на учителя, довольный его точно рассчитанным приходом.
— Все кончено, брат Леон, — провозгласил Брайан с торжеством в голосе.
Учитель быстро поморгал. Его лицо походило на сломавшийся кассовый аппарат.
— Кончено?
— Продажа. — Брайан хлопнул по лежавшему перед ним листу. — Все сделано. Финиш.
Брайан смотрел, как учитель переваривает полученную информацию. Леон глубоко вздохнул и опустился в свое кресло. Брайан заметил, как по его лицу скользнуло облегчение, точно он сбросил с плеч тяжеленное бремя. Но это заняло только секунду. Потом он сурово взглянул на Брайана.
— Ты уверен? — спросил он.
— Абсолютно. И вот что еще, брат Леон. Деньги… это удивительно. Сдали девяносто восемь процентов.
Леон поднялся с кресла.
— Давай-ка проверим цифры, — сказал он.
На Брайана накатил гнев. Неужели учитель не может хоть на мгновение ослабить хватку? Сказать «поздравляю, хорошая работа»? Или «слава богу»? Или еще что-нибудь? А он: «Давай-ка проверим цифры»!
Леон встал рядом с Брайаном, чтобы просмотреть выкладки, и от него, как всегда, пахнуло чем-то прогорклым. Черт возьми, жрет он хоть что-нибудь, кроме бекона?
— Есть только одна деталь, — сказал Брайан, с неохотой поднимая неприятную тему. Леон почувствовал его замешательство.
— Что там еще? — спросил он с легким раздражением, будто предвидел ошибку со стороны Брайана.
— Тот новичок, брат Леон.
— Рено? И что же он?
— Ну, он так и не стал продавать конфеты. И это странно, очень странно.
— Что тут такого странного,
— Все равно странно. Наш окончательный итог — продано ровно девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок. Точка в точку. Но это практически невозможно. Я имею в виду, всегда бывает какая-то недостача — что-то теряют, что-то крадут. Нельзя собрать сведения обо всех коробках без исключения. Но у меня именно так и вышло. И остались непроданными в точности пятьдесят коробок — доля Рено.
— Если Рено их не продал, очевидно, что они остались непроданными. И именно поэтому их ровно пятьдесят, — произнес Леон медленно и внятно, словно Брайан был пятилетним несмышленышем.
Брайан понял, что Леон не желает видеть правду. Его интересовали только общие результаты продажи — теперь он знал, что девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок проданы и он может вздохнуть спокойно. Наверно, в благодарность его повысят, назначат директором. Как хорошо, что на следующий год меня уже здесь не будет, подумал Брайан. Избави боже учиться в школе с таким директором.
— И знаешь, что здесь самое важное, Кокран? — спросил Леон тем голосом, которым говорил на уроках. — Мы защитили честь школы. Опровергли закон природы — ложка дегтя оказалась не в силах испортить бочку меда. Потому что, если у людей есть мужество и благородная цель, если они проникнуты духом общего дела…
Брайан вздохнул, упершись взглядом в собственные руки, превращая слова Леона в бессмысленный набор звуков. Он задумался о Рено, об этом странном упрямце. Неужели Леон действительно прав и вся школа важнее любого отдельно взятого ученика? Но разве личность не так же важна? Он подумал о том, как Рено в одиночку противостоит школе, Стражам — всем без исключения.
Да пропади оно все пропадом, подумал Брайан под елейный бубнеж брата Леона. Конфеты проданы, и его казначейской работе тоже конец. Теперь ему плевать и на Леона, и на Арчи, и даже на Рено. Слава богу, что и у него в жизни бывают свои маленькие радости.
— Значит, ты отложил пятьдесят коробок, Оби?
— Да, Арчи.
— Прелестно.
— Что ты задумал, Арчи?
— У нас будет собрание, Оби. Завтра вечером. Особое собрание, посвященное итогам продажи конфет. Оно состоится на футбольном поле.
— Почему на поле? Почему не в актовом зале?
— Потому что это собрание только для учеников, Оби. Учителя на него не приглашаются. Но все остальные там будут.
— Все?
— Да, все.
— И Рено?
— Он тоже там будет, Оби. Непременно.
— Ну и ну, Арчи. Ты просто… знаешь ты кто?
— Знаю, Оби.
— Прости, что спрашиваю…
— Спрашивай, Оби, не стесняйся.
— Зачем тебе там Рено?
— Чтобы дать ему шанс. Последний шанс избавиться от своих конфет, дружище.