Шоколадные каникулы
Шрифт:
Мы переглянулись: что бы это значило?
— Всех, кроме Жана Е. Он все-таки еще маловат, — добавил он.
Мы по-прежнему не понимали, куда он клонит.
— Просто я боюсь, что ваша бабушка не очень-то увлекается велогонками, — дедушка повернулся к нам. — Она уже была со мной на двух этапах. Это очень мило с ее стороны, но все же… Так вот, я подумал, раз сегодняшний этап проходит недалеко отсюда, может, вы согласитесь… поехать со мной?
— Все впятером? — воскликнули мы.
— Ну, если вы, конечно, будете не очень против, — подмигнул нам дедушка.
— Минуточку! —
— Дорогой, — вступилась за нас мама, — может быть, отложить наказание?..
— Папа, сегодня великий день. Разреши, ну пожалуйста! — хором заныли мы.
— Я буду убираться в комнате каждый день, пока не вырасту, — пообещал Жан В.
— А я больше никогда не буду дуться, — добавил Жан А.
— А я — делать вид, что читаю, когда меня зовут накрывать на стол! — не растерялся я.
— По-моему, с этими юношами давно нужно построже! — сказала бабушка Жанет.
— Ладно, — глубоко вздохнул папа. — Раз уж все просят… Разрешаю, но только в виде исключения!
Мы чуть не задушили папу в объятиях.
— Спасибо, папа! Клянемся, что больше никогда не пойдем в цирк тайком!
— Очень на это надеюсь, — ответил папа. — Только попробуйте — сразу угодите в интернат!
— Дорогой, мне кажется, тебе не повредит побыть немного без детей, — заметила мама, пока мы с радостными криками собирались в путь.
— Да уж, конечно, — мрачно ответил папа. — Что может быть лучше, чем целый день на пляже в компании твоей мамочки…
Только благодаря дедушке Жану великий день получился просто супер.
— Кстати, чтоб ты знал, «великий» — это неправильно, — сумничал Жан В., когда мы запрыгнули в машину.
— Нузно говолить «вазный день»! — пропищал Жан Д.
— «Важный» — уместнее в данном случае, — подтвердил дедушка.
— ВаЖАНый, то есть для Жанов, да? — придумал Жан Г.
— Скорее для жалких редисок, — не растерялся Жан В. и дал Жану Г. подзатыльник.
— Сами вы редиски в правописании, — ерничал Жан А.
— А что с «важным» не так? — недоумевал Жан В.
— Ну ты и «попало», — добавил я.
— Сам ты «попало»! — продолжил перепалку Жан В.
— Все готовы к «Тур де Франс»? — спросил дедушка, заводя мотор.
— Готовы! — крикнули мы хором.
Машина рванула с места, а мы смотрели в заднее стекло, как на пороге отеля мама, папа, Жан Е. и бабушка Жанет машут нам вслед.
День прошел словно во сне.
Весь город был украшен флажками и плакатами. На тротуарах было столько людей, что приходилось тянуть за руку Жана В., который так и норовил потеряться. Хорошо, что мы все были одеты одинаково: дурацкие полосатые рубашки отлично видны в толпе.
Чем ближе мы подбирались к финишу, тем труднее было протолкнуться. На набережной было полно народу, играла музыка, из громкоговорителей доносились рекламные объявления. Кто-то даже пришел со складными столиком и стулом.
Мы наконец нашли себе место — на самом солнцепеке, прямо под плакатом «200 метров».
— Тут они будут разгоняться перед финишем, — предсказывал Жан А. — Эдди Мерксу это раз плюнуть!
— Ой,
— Здесь неудобно стоять с флажком, — заметил дедушка.
Он и Жан А. болеют за Эдди Меркса, а мой любимый велогонщик — Раймон Пулидор. Во-первых, он француз — мне это важно, — а еще Пулидор все время оказывается вторым — прямо как я, всегда после Жана А.
Мы еще немного поспорили, кто победит, а потом дедушка купил всем по хот-догу и картошке фри. Ну и конечно, мы воспользовались тем, что мамы нет рядом, и до изнеможения накачались лимонной «Фантой».
— Когда они уже наконец проедут? — терял терпение Жан Г.
— Они зе долзны плоехать по всей Фланции, — пропищал Жан Д. — Дазе если они потолопяться, это не так быстло.
— Может, у них колеса стерлись? — предположил Жан В. — У них же супертонкие шины.
— Это не обычные шины, а велосипедные — очень прочные и упругие, ну, вроде кишки, — объяснил я.
— Настоящей кишки? — скривился Жан Г. — Она же склизкая!
— Ну какие же бестолочи! — закатил глаза Жан А. — Кто только придумал взять с собой малявок?!
— Да уж! Сюда бы машину, которая за гонщиками подметает: может, и их бы смела заодно, — добавил я.
Мы проторчали там часа три. Три часа — это много даже для таких ярых фанатов, как мы с Жаном А. Наконец на горизонте показались первые автомобили колонны «Тур де Франс». Только представьте: целый парад машин и грузовиков без крыш, как на карнавале. Мы правильно сделали, что встали в первый ряд, ведь именно на нас обрушился шквал рекламных сувениров: наклейки, кепки, брелоки, флажки, пляжные сумки, игральные карты, спортивные газеты, шарики и даже майки… Правда, майки летели из машины нашего «любимого» каталога одежды, и — по «счастливой» случайности — они тоже оказались в полосочку, как наши дурацкие рубашки…
Но больше всех повезло Жану Г. Не знаю как, но он поймал именную фляжку для воды еще одного фаворита Жана А. — бельгийца Люсьена ван Эмпа!
Жан А. позеленел от зависти. Взамен он предложил Жану Г. три наклейки: одну большую и две средние, но Жан В. сказал, что это нечестно. Тогда Жан А. заметил, что это не его собачье дело, и ситуация накалилась.
— Вон они! — вдруг закричал дедушка Жан.
— Кто «они»? Кто? — спросил Жан В., который никогда не понимает с первого раза.
Сердце билось со скоростью 100 км/ч. Судя по тому, что выкрикивал комментатор в громкоговоритель, нас ждала настоящая схватка. К финишу устремилась группа велосипедистов, никто не мог вырваться вперед. Они шли плечо к плечу со скоростью больше 60 км/ч!
— Давай, Пулидор! — орал я.
— Вперед, Меркс! — вопил Жан А.
Толпа колыхалась, подпрыгивала, визжала. Еще чуть-чуть, и нас расплющат о заграждение… Хоть шею оторви, все равно ничего не видно. Спортсмены приближались к финишу, волнение нарастало, по телу бегали мурашки.
Сначала на мотоциклах проехали полицейские, чтобы расчистить путь велосипедистам, потом — машины с руководителями команд и теле- и радиожурналистами в наушниках и с микрофонами в руках. Группа лидеров была уже совсем близко.