ШокоЛадушки
Шрифт:
то, что обычно называется у Платона материей. Это - то невидимое и неосязаемое, лишенное всяких физических качеств начало, которое получается после исключения из
физического тела всех его реальных свойств, то, что нельзя даже назвать каким-нибудь
именем, ибо всякое имя предмета всегда приписывает ему то или иное свойство. Это -
чистая материя, самый факт существования тела, не зависимый ни от каких его реальных
качеств. Хаос - не какое-нибудь тело, но принцип непрерывного
Стоики не вышли за пределы классического определения Хаоса. Хаос объявлялся либо
"влагой", либо просто "водой". Зенон так понимал гесиодовский Хаос: из оседания Хаоса, по его мнению, получался ил, из отвердения его - земля. Другое понимание стоиками
Хаоса как пространства - вместилища вещей: "… Хаос есть место, вмещающее в себя
целое. Именно, если бы он не лежал в основании, то ни земля, ни вода, ни прочие
элементы, ни весь космос не могли бы и возникнуть. Даже если мы по примышлению
устраним все, то не устранится место, в котором все было. Но оно остается, содержа три
измерения: длину, глубину и ширину, не считая сопротивления". У ряда авторов обе точки
зрения совмещены, то есть Хаос есть вода, первоэлемент, но вода путем сгущения или
разрежения превращается в разные тела, так что сам по себе "хаос есть расчленение и
разделение на элементы" и, по Корнуту "Хаос есть возникшая до разделения влага". У
Манилия: "Хаос некогда расчленил смешанные первоначала вещей при их возникновении"
("Астрономия").
Таким образом, стоики объединили понятие Хаоса с элементами, так что Хаос
представлялся им как бы пределом разреженного состояния элементов и, с другой
стороны, творческим началом, "принципом" разделения элементов, хотя сам он и лишен
всякого разделения и расчленения.
Понимание Хаоса как бесконечной протяженности, причем не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия: "Обрати внимание на то, как быстро
все предается забвению, на Хаос времени, беспредельного в ту и другую сторону…", Хаос
мыслится как некоего рода вечность.
Далее Хаос понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом
виде находился во всех тех учения, которые вообще понимали Хаос как принцип
становления. Досократики Эмпедокл и Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский уже
оперируют первозданной беспорядочной смесью материальных стихий.
Но у Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей, и сам Хаос трактуется как
rudis indigestaque moles, "нерасчлененная и грубая глыба", хотя уже с животворными
функциями.
В обстановке надвигающегося монотеизма в религии и принципата в политике Овидий
уже чувствует необходимость
беспорядочной материи в упорядоченный космос. Для этих целей выступает у него
сначала некий deus et melior natura, ("бог и лучшая природа"), затем quisquis illi deorum ("тот какой-то из богов"), даже cura dei ("промысел бога"), потом и прямо mundi fabricator, ("устроитель мира") и opifex rerum ("мастер вещей"). Это оформляющее и организующее
начало получает в "Фастах" Овидия глубокую философскую формулировку.
Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы
привлечь для характеристики Хаоса как принципа становления. Стали замечать, что в
Хаосе содержится своего рода единство противоположностей: Хаос все раскрывает и все
развертывает, всему дает возможность выйти наружу, и в то же самое время он и все
поглощает, все нивелирует, все прячет вовнутрь. Образ Хаоса в виде двуликого Януса, выступающего как творческое, начало имеется у Овидия. Янус называет себя res prisca ("древняя вещь") и Хаосом. Когда все стихии распределились по своим местам и
образовался стройный космос, то Янус, который раньше был globus et sine imagine moles ("
глыба и безликая громада"), получил определенный facies ("лик") и достойный бога вид.
Но и теперь, говорит он, имеется у него остаток прежнего состояния, а именно: способность видеть все вперед и назад. Кроме того, Янус своей собственной рукой все
открывает и закрывает, являя как бы мировой дверью. Он может развернуть мир во всей
его красоте и может придать его уничтожению.
Античная концепция Хаоса выдвигала на первый план творческие и животворные
моменты этого понятия. У орфиков Хаос оказался в самом близком отношении к мировому
яйцу, породившему из себя весь мир. Интересно рассуждение у Климента Римского
("Беседы"), излагающего эти древние учения: "Орфей уподобляет Хаос яйцу. Ведь в яйце -
слияние первых элементов. Гесиод предположительно называет Хаосом то, что Орфей
называет порожденным яйцом, выброшенным из безграничности материи". Климент
Римский пишет о первоначальном беспорядочном состоянии материи, которое постепенно
превратилось в этот Хаос-яйцо, а отсюда появляются и все реальные формы мира. О
гесиодовском Хаосе у Симпликия в Комментариях к "Физике" Аристотеля говорится:
"Ясно, однако, что это - не пространство, но беспредельная и изобильная причина богов, которую Орфей назвал страшной бездной". Симпликий развивает мысль, что Эфир и Хаос
являются теми тезисом и антитезисом, из слияния которых образуется все бытие: из