Шоколатье по(не)воле
Шрифт:
Но любопытство родилось вперед нее — она уже открыла дверь, из-за которой слышала крик — хотела только удостовериться, что все хорошо.
Лампа, висевшая на длинной металлической цепочке, раскачивалась из стороны в сторону, а крупный кристалл внутри нее чуть слышно потрескивал. Аля кралась, как мышка, готовая в любой момент убежать. И снова услышала пронзительный женский крик. Она уперлась взглядом в небольшую ширму и, осторожно отодвинув край ткани, увидела на операционном столе женщину.
Она лежала неподвижно с испариной на лбу и спрашивала
— Что с ним? — женщина плакала и просила кого-то показать ей.
Аля, наконец, поняла, что здесь происходит. Ее любопытство привело в операционную, а точнее — в родовую. Маг-лекарь что-то делал в стороне, а медсестра отвлекала роженицу.
— Ну что? — спросила шепотом мага-лекаря медсестра.
— Ничего хорошего, у меня не получается его реанимировать, — так же тихо произнес лекарь.
Аля в ужасе осознавала происходящее. И зачем она только вошла сюда? Лекарь быстро отошел от небольшого стола и сделал пас руками над головой роженицы, женщина закрыла глаза и больше ничего не говорила.
— Ей нужно прийти в себя, пусть поспит недолго.
— А как же ребенок? — спросила медсестра.
— Мы сделали все, что могли. В его легких слишком много жидкости. Нужно сообщить заведующему.
Лекарь с медсестрой быстро ушли, а Аля подошла к ребенку. Она рассматривала маленькое тельце без признаков жизни, и ей стало вдруг невыносимо больно, захотелось прикоснуться к ребенку. Стоило ей прикоснуться к груди малыша, из его рта вылетели синие сияющие бусинки. Ребенок громко закричал и расплакался. В коридоре послышались быстрые шаги. Аля в панике выскочила через запасную дверь, которая и привела ее сюда. Она бежала по коридору, пока не налетела на Степаниду Сергеевну.
— Только не говори, что нас ждет ураган?! — забеспокоилась женщина. — Да что произошло, в конце концов? На тебе лица нет!
Аля кратко рассказала о случившемся, но не успела договорить, как из-за поворота выбежал тот самый маг-лекарь и заведующий родильного дома.
— Вы уверены, что ребенок был безнадежен?
— Абсолютно, никакие реанимационные меры не помогали! Его легкие были наполнены жидкостью.
— Но как же тогда вы мне это объясните? Ведь он жив!
Магу оставалось только развести руками. Степанида Сергеевна заслонила собой Алю. Как только заведующий и лекарь прошли мимо, они быстро повела ее к выходу.
— Да, дорогуша, с тобой не знаешь чего ждать! Ну, хоть никого не развеяла, а спасла невинную жизнь…
Глава 9
Эркер подсвечивался солнечным светом, пробиваясь сквозь неплотно прикрытые тяжелые портьеры. В ее тени, словно прячась от посторонних, стояла массивная кровать с резной спинкой. Мужчина мирно спал, лежа на животе, и не спешил приветствовать новый день. Он отдал слишком много сил и энергии за минувшую неделю. Вьющиеся волосы прикрывали его смуглое лицо, белая ночная рубашка сползла с плеча, открывая вид на небольшую метку. Если внимательно присмотреться, она напоминала воздушный вихрь, закручивающийся по спирали, а в
В такой позе его и застала прислуга. Она тихо приоткрыла дверь, внесла поднос и оставила его на красивом кованом столике. Евдокия не могла заставить себя уйти сразу, она продолжала любоваться своим спящим господином Василием Матвеевичем. В какой-то момент здравый смысл покинул ее голову, и она подошла к хозяйской кровати. Василий, обхватив руками подушку, продолжал мирно спать, откинув одеяло. Словно наваждение, он проник в девичьи грезы, вызывая совсем не детские желания. Девушка осторожно коснулась мужского плеча и стала обводить узор метки. Кровь прилила к ее щекам, а сердце забилось так, будто ей осталось жить всего ничего.
Мужчина резко развернулся и перехватил ее руку.
— Что ты делаешь? — он пристально прожигал прислугу взглядом.
Она признаваться в своих чувствах не была намерена, иначе это будет ее последний день в этом доме, и в лучшем случае ее сошлют на двор ухаживать за скотом.
— Простите, Василий Матвеевич, что разбудила, — она отвела стыдливо взгляд и говорила заискивающе, как и подобает прислуге. — Я всего лишь хотела поправить ночную рубашку и укрыть одеялом.
— Не стоило этого делать. Ты меня разбудила, иди, — недовольно приказал он.
Евдокия, перебирая в уме всех святых, кинулась к двери, но как только ее рука легла на ручку, за спиной снова раздался голос молодого господина:
— Хотя стой. Ты мне можешь помочь…
Девушка развернулась, и цвет ее лица походил на пожухшую осеннюю листву. Сейчас ее нельзя было назвать молодой или тем более красивой. У страха нет возраста, он виден невооруженным глазом. А Василий не входил в число тех, кто не умел считывать эмоции других людей.
— Да, я вся внимание… — услужливо склонилась прислуга.
Мужчина откинул одеяло и сел на кровати, опуская мускулистые ноги на пол. Ему нравилось нервировать столь неискушенную особу, но Василий был человеком принципов и никогда не преступил бы черту, пусть в отношении прислуги. А вот позабавиться и подшутить над кем-либо — в этом удовольствии он не мог себе отказать.
— Речь о нашей гостье, Алевтине. Как она оказалась в нашем доме? Расскажи все, что знаешь.
— Но разве ваша матушка с братьями…
Не успела она договорить, как Василий Матвеевич оказался рядом:
— Я хочу услышать твою версию.
— Я увидела ее утром. Ваша матушка распорядилась относиться к ней, как ко всем членам вашей семьи. Но другие прислуги поговаривают, что Алевтина Александровна была не здорова, когда попала в дом. Ваши родители вызвали лекаря.
Василий понимал, что есть что-то, что ему не рассказали. Он не сомневался в своей семье, но решил докопаться до правды.
— Я хочу, чтобы ты была более наблюдательной… Ты понимаешь, о чём я говорю? — спросил он таким тоном, что спорить было бесполезно, но девушка все же попыталась.