Шолох. Призрачные рощи
Шрифт:
– Значит, это тени Святилища на вашем лице… – протянула я, когда мне вновь почудилось кружево листьев на высоких скулах принца. – Лис… Не хочу показаться паникершей, но вы уверены, что туда можно уходить так надолго?
– Да, – сказал он настолько твердо, что ему нельзя было не поверить.
Лис не так уж часто настаивает на своем, но, когда это случается, опции «возразить» просто не существует.
– Кстати, вы открыли в субботу мой подарок? – вспомнила я.
– К-конечно! – закивал Лиссай. – Зеленый кристалл восхитителен. Это и впрямь осколок так называемых зубов
– Да. И если вы спрячете его под подушку, то действительно сможете управлять своими снами. Я проверила.
– И что же вам снилось? – Принц приспустил на носу очки и внимательно посмотрел на меня. – Забавно, если окажется, что мы приглашаем одни и те же сны.
Это вряд ли, конечно.
Экспериментальной ночью я дала своей фантазии волю, устроив такой дурдом, что пространство сновидений хрипело, сипело и просило передышки, но я не успокоилась, пока не убедилась, что кристалл помогает увидеть даже самые бешеные сценарии.
Вспомнив о своих дремах, я слегка смутилась и поскорее сменила тему: спросила заинтригованного Лиссая, как ему мой второй подарок. Принц в ответ демонстративно вытащил из кармана жестяную коробочку, полную конфет в шуршащих обертках, достал одну, развернул, закинул в рот и мастерски изобразил колоссальное блаженство.
– Великолепные конфеты. И, к-кажется, их количество не уменьшается, сколько ни ешь. Они зачарованные?
– Зачарованные, – подтвердила я. – А еще среди них кое-что спрятано.
– Хм… – Лиссай длинными пальцами залез в коробочку.
На дне нашелся прозрачный мешочек, в котором лежала стеклянная желтая пуговица.
Я мигом посерьезнела. Его высочество настороженно смотрел на подарок, хмурясь оттого, что не может вспомнить, почему он ему знаком.
– Это пуговица от вашей старой пижамы, – объяснила я. – Вы были в ней летом, до того как мы отправились к драконам и случилось все последующее. Анте Давьер тогда порвал ваш наряд, и пуговица отлетела в сторону. Я подобрала ее – машинально. Недавно я наткнулась на эту пуговицу у себя дома, и, когда поняла, что это… – Я не договорила, смешавшись.
Младший принц поднял глаза от подарка. Вот теперь он понял.
– Это пуговица того Лиссая, – ошарашенно сказал он.
– Да, – я кивнула. – Того. Умершего.
Зеленющие глаза Лиса подернулись дымкой. Он крутанул стекляшкой, разглядывая ее на свету.
– Я знаю, что это довольно странный подарок, – вздохнула я, – но мне кажется, что он важен. Я планировала вручить вам его и сказать: помните, в жизни может случиться любое чудо. Нет ничего невозможного. Вы – тот самый человек, который умудрился показать смерти фигу – и остаться победителем. Так держать! Вы не ведаете, насколько сильны. Но теперь, с учетом того, что Святилище снова открыто, а вы принялись так рьяно «наверстывать» прогулки по нему… Я думаю, этой пуговице подойдет и другой смысл. Будьте осторожнее, пожалуйста. Междумирье – это прекрасно. Но быть живым – еще прекраснее.
– Разве быть живым не означает делать то,
– Столько времени прошло. Никто из нас не остался прежним.
– Ну так это эволюция, а не революция… Как сын короля говорю: эволюция – это нормально.
С этим сложно было поспорить.
– Тинави, приходите ко мне, как сможете, – сказал мне Лис на прощание. – Ваши чувства явно обманули вас в субботу. Святилище совершенно точно и определенно скучает по вам.
Принц надел очки и пошел прочь по коридору, вновь насвистывая. Сначала печальная, мелодия перешла в мажор, не успел он скрыться за поворотом.
Легкие, легкие люди…
Я нашла Полынь на Мосту Ста Зверей, что ведет от дворцового острова в Верхний Закатный квартал.
Ловчий крошил в воду крендель, саркастично комментируя то, какие битвы разворачиваются за крошки между карпами и утками, плавающими под мостом. Бенефис Полыни явно был адресован двум гвардейцам – безмолвным, не имеющим право даже пошевелиться на посту. И чьи уши, кажется, уже свернулись в унылые трубочки.
Внемлющий бывает ужасно и неприцельно мстителен, когда кто-нибудь портит ему настроение. Ну, зато от дворцового шока он явно отошел!
– Ну что, накокетничалась? – прищурился Ловчий, увидев меня.
Я показала ему язык.
– Кто бы говорил, «господи-ин Полынь». Я тут видела, выходя из дворца, служанку с корзиной чернильно-черного белья, идущую в сторону покоев королевы. Мне кажется, это для тебя, милый. Они явно подбирали под цвет твоих глаз.
– Вот засранка, – фыркнул Полынь.
– Аутурни-то? – невинно поинтересовалась я.
Он молча сцапал меня за локоть и деловито потащил к Министерской площади. С устрашающей, я бы сказала, энергией, от переулка к переулку все набирая скорость.
– Мы что, таранить ведомство будем?!
– Не совсем. Но то, что мы сделаем, тоже будет эффектным!
Все в моем эксцентричном напарнике дышало азартом, когда он, наклонившись к моему уху, бормотал на ходу:
– Больше всего на свете я люблю, когда люди выдают неточные формулировки. Крути их, верти как хочешь! Иногда твоя совесть, конечно, не будет такому рада, но иногда та же совесть может прикрыть глаза. Например, когда люди, ошибившиеся в формулировке, – те еще гады. Скажем, Ходящие.
– Та-а-а-ак?
– Так вот сейчас моя совесть зажмурилась к праховой бабушке. И ты свою… зажмурь, – от души посоветовал Полынь. – И да: эссенция сулко-лаватора, запомни.
– Что, прости? – Я подумала, что не расслышала.
Но мы уже были на верхнем этаже Иноземного ведомства. Прямо перед знакомым Малым Залом Собраний. Изнутри слышались приглушенные голоса начальства.
Полынь с ноги с грохотом распахнул деревянную дверь. Я побледнела от подобного непотребства.
Мастер Улиус, Селия, мастер Авен Карлиннан и еще парочка человек, находившихся внутри и явно обсуждавших что-то важное, поперхнулись и замерли.