Шопоголик и бэби
Шрифт:
И потом, я все равно слишком занята с Минни, чтобы играть в бридж. Я работаю мамой.
Минни уже четыре недели, и она на самом деле прирожденная тусовщица. Так я и знала с самого начала. Ее любимое время суток – час ночи. Как разгуляется, так и приходится вылезать из постели. Мне при этом кажется, будто я и трех секунд не спала.
Еще Минни обожает просыпаться в три часа ночи. И в пять. И в промежутках. Если честно, каждое утро я чувствую себя разбитой и замученной.
Единственный плюс – кабельное телевидение работает круглосуточно. И Люк часто составляет мне компанию. Он разбирает
Младенцы тем хороши, что знают, чего хотят. За это я и уважаю Минни. Например, оказалось, что колыбелька ручной работы ей совсем не нравится. В ней Минни капризничала и ерзала, хотя колыбелька обошлась нам в пятьсот фунтов. Не впечатлили ее и люлька, и корзина, и даже льняные простыни из магазина «Холлис Франклин», несмотря на четыреста нитей на дюйм. Больше всего Минни нравится целыми сутками нежиться у кого-нибудь на руках. Или в старой детской кроватке, которую мама приволокла с чердака. Кроватка старенькая, местами ободранная, но очень уютная. Так что остальные я вернула обратно и сэкономила.
Комодик со встроенным кукольным театром тоже пришлось вернуть. И коляски «Бугабу» и «Воитель». И еще целую кучу вещей. Нам они не понадобились. У нас даже дома для них нет. Все деньги я отдала Люку, потому что… ну, просто хотела ему помочь. Хоть немножко.
Есть у нас и хорошие новости: дела компании потихоньку идут в гору. Мало того, Йена Уилера выгнали с работы! Не откладывая дело в долгий ящик, Люк сразу после рождения Минни нанес визит боссам Йена. Вместе со своим адвокатом Люк «побеседовал» с ними, как он выразился. И почти сразу после этого Йен Уилер объявил о своем уходе из «Аркодас Груп». С тех пор прошел почти месяц, но Гэри говорит, что другой работы Йену так никто и не предложил. Видно, потому, что прошел слух, что на Йена собрано целое досье с компроматом. Ха!
Но Люк все равно не стал работать с «Аркодасом», несмотря на уход Йена: говорит, что эта компания неисправима. Он даже не стал требовать с нее деньги, просто закрыл три европейских филиала. Но и после этого нам пришлось туго. Люк не сдается: мыслит позитивно, уже строит новые планы и разрабатывает стратегии. Иногда мы обсуждаем их по ночам, и я говорю все, что думаю. Бывает, что разговор перескакивает на Минни и мы наперебой восхищаемся тем, какая она лапочка и красавица.
Я стою на подъездной дорожке возле маминого дома, баюкаю Минни и смотрю, как разгружают наши вещи. Большую часть мы отправили на склад, но кое с чем так и не смогли расстаться.
– Бекки, – мама подходит с рассыпающейся кипой старых журналов, – детка, куда их положить? В макулатуру?
– Это не макулатура! – протестую я. – А вдруг мне захочется их перечитать? Пусть лежат у нас в спальне.
– Там и так теснотища. – Мама смотрит на журналы и вдруг принимает волевое решение: – Знаешь что, отдам-ка я вам и синюю спальню.
– Отлично, – киваю я. – Спасибо, мам.
Мы не сдались без боя, мы боролись. Люк звонил Фабии, упрашивал ее, нам помогал агент. Но договор с другими покупателями был подписан через два дня после рождения Минни. Одно утешение: после писем с
– Тут тоже обувь. Куда ее? Встроенный шкаф уже битком.
– Ничего! – отзывается мама. – Начинайте носить в синюю спальню. Я покажу дорогу…
Появляется Люк в рубашке с короткими рукавами, с моим мячом для пилатеса и двумя шляпными коробками.
– Как ты? – спрашивает он.
– Прекрасно. – Я киваю, наблюдая, как один из грузчиков уносит в дом мой чемоданчик для косметики. – Странно все это, правда?
– Очень. – Люк обнимает меня, я прижимаюсь к его плечу.
Вчера вечером ощущения были еще непривычнее: всю мебель уже погрузили, в огромной пустой квартире остались одни коробки. В четыре часа ночи Минни наотрез отказалась спать, я завела ее мобиль с колыбельной Брамса и соорудила слинг. Люк обнял нас обеих, и мы долго танцевали при лунном свете.
А я и не знала, что эта колыбельная – на самом деле вальс.
– Люк, – подходит папа с почтой, – тебе письмо.
– Быстро кто-то сработал, – удивляется Люк. – Этот адрес я почти никому не давал, – Он смотрит на эмблему на конверте. – А-а, это от Кеннета Прендергаста.
– Класс! – Я притворяюсь, будто страшно рада, и строю рожицы Минни.
Люк вскрывает конверт и пробегает письмо глазами. Потом вчитывается внимательнее.
– Не может быть, – с расстановкой говорит он и ошеломленно смотрит на меня. – Это насчет тебя.
– Меня?
– Второе такое же письмо адресовано тебе лично. Как пишет Кеннет, дело довольно важное, поэтому он решил связаться с нами обоими.
Ну вот, только жалоб Кеннета нам не хватало.
– Он меня терпеть не может, – оправдываюсь я. – А я не виновата. Я просто назвала его ограниченным.
– Тут о другом. – Люк расплывается в улыбке. – Бекки… кажется, ты выиграла пари.
– Что-о? – изумляюсь я.
– С одной из инвестиций тебе крупно повезло. Если честно, по-моему, даже Кеннет тебе позавидовал.
Я знала. Я так и знала, что выиграю!
– Это с которой? – возбужденно допытываюсь я. – В чем мне повезло? Барби подорожали? Или пальто от Диора?
– Стоимость акций сайта cyMo4kivcemu.com растет как на дрожжах. Теперь ты разбогатеешь.
Бегло просматриваю письмо, выхватывая слова там и сям. «Три тысячи процентов прибыли… невероятно… непредвиденный успех…»
Вот это да! Я выиграла у Люка!
– Значит, я самый талантливый, проницательный и умный финансист в нашей семье? – торжествую я.
– Твой Потенциальный Антиквариат – по-прежнему куча барахла, – напоминает Люк, но с улыбкой.
– Ну и что? Я все равно выиграла пари! Дорогая, денег у тебя будет немерено! – Я целую Минни в лоб.
– Когда ей исполнится двадцать один год, – уточняет Люк.
Какой он все-таки зануда. Кому охота ждать так долго?
– Это мы еще поглядим, – шепчу я Минни на ухо, прикрывшись краем одеяльца, чтобы Люк не услышал.
– Вот и все. – Мама выносит из дома чашку чаю. – Ваша спальня забита вещами. Предстоит еще разобрать их и навести порядок. Там столько всякого хлама!