Шотландия: Путешествия по Британии
Шрифт:
Гросс предлагает иное объяснение. Бриллианты он связывает с королевской династией и доказывает, что каждый девятый правитель Шотландии являлся тираном и, следовательно, проклятием для своего народа.
Доктор Хаустон тоже касается этой темы. В своих мемуарах, опубликованных в 1747 году, он вспоминает, что в его время карточные игроки называли девятку бубен «клерком правосудия». В этом названии содержится намек на лорда-судью Ормистона, сыгравшего зловещую роль в жестоком подавлении восстания 1715 года и заслужившего за это прозвище «проклятия Шотландии».
Пятое объяснение звучит следующим образом: якобы Мэри Лоррейн, одна из придворных дам Марии Стюарт, завезла в страну карточную игру под названием «корнет», где главной выигрышной картой была как раз девятка бубен. Непомерное увлечение
Существует и шестое, сходное объяснение, и связано оно с карточной игрой, называвшейся, по одной версии, «папа Юлий», по другой — «папесса Иоанна». В этой игре девятка бубен обозначала папу, который с точки зрения шотландских пресвитериан олицетворял собой антихриста и вполне заслуживал звание «проклятия Шотландии».
История, рассказанная мне в Сент-Эндрюсе, касалась печальных событий, последовавших за разгромом якобитов под Куллоденом. Будто бы герцог Камберленд начертал свой знаменитый вердикт «Никакой пощады» на обороте карты, валявшейся у него под ногами. А карта, как нетрудно догадаться, оказалась девяткой бубен.
Некоторые исследователи предполагают, что изначально в данном выражении фигурировало не «проклятие» (curse), а «крест» (cross) — «Крест Шотландии». Они доказывают, что изображение девяти ромбиков (бубен) на игральной карте повторяет начертание диагонального креста святого Андрея. Каждый из читателей волен сам решать — верить или не верить, но лично мне эта версия видится притянутой за уши.
Меня удивляет другое: неужели никому не приходило в голову, что само выражение «проклятие Шотландии» достаточно древнее, во всяком случае, оно существовало задолго до возникновения всех этих версий? Так, например, Эдуард I (а это XIII век!) носил прозвище «Бич Шотландии». На его гробнице в Вестминстерском аббатстве высечена надпись: «Здесь лежит Эдуард Длинноногий, бич шотландцев». Если бы удалось установить какую-то связь между английским королем Эдуардом и девяткой бубен, полагаю, эта версия была бы ничуть не хуже, чем те, что предлагают современные легенды.
Небывалое возбуждение охватило Сент-Эндрюс, когда настало время для вступления в должность нового капитана гольф-клуба «РЭЭ».
Гольф — действительно очень древняя и поистине королевская игра. В качестве доказательства приведу лишь несколько исторических фактов. Известно, например, что враги Марии Стюарт обвиняли молодую королеву в бессердечии на том основании, она играла в «гойф» вскоре после убийства своего супруга лорда Дарнли. Есть документальные свидетельства, что ее видели в Сетоне «на полях для игры в шары и гольф». Карл I тоже играл в гольф в Лейте, когда ему доставили вести о разразившемся Ирландском восстании. Яков, герцог Йоркский (принявший впоследствии титул Якова II и VII) был известен как страстный игрок в гольф. Он, очевидно, и стал устроителем первых международных соревнований (Англия — Шотландия) на Лейт-Линкс. Король Вильгельм IV, хоть сам и не играл в гольф, многое сделал для развития этой игры. С его высочайшего одобрения сент-эндрюсский гольф-клуб получил в 1834 году свое название, в переводе означающее «Королевский и старейший». Он же подарил клубу золотую медаль, на которой оказалась увековечена грамматическая ошибка: лондонский мастер написал слово «гольф» через «ph» вместо обычного «f».
Связь королевского семейства с этим видом спорта сохранялась и в дальнейшем: король Эдуард VII, еще в бытность принцем Уэльским, стал капитаном клуба «РЭЭ». Правда, церемония вступления в должность проводилась в его отсутствие — так сказать, по доверенности. Нынешний принц Уэльский, как и его брат герцог Йоркский, оба занимали этот пост: принц в 1922 году, а герцог в 1930 году.
Я поднялся ни свет ни заря, чтобы присутствовать на торжественной церемонии вступления нового капитана в должность. Утро выдалось замечательным. Волны Северного моря ласково плескались у песчаных дюн, а Старая площадка выглядела так, будто служители всю ночь напролет ее выметали и утрамбовывали. Вот и сейчас какой-то старичок прохаживался по площадке с длинной
Я уже упоминал, что не играю в гольф, и наверное, по этой причине чувствовал себя в Сент-Эндрюсе не вполне уютно. Примерно так же, как чувствовал бы себя христианин в Мекке или же неверный в центре Иерусалима. Я был здесь чужаком, человеком, который не помнил, что делал Том Моррис много лет назад или что совсем недавно сделали Гарри Уордон или Бобби Джонс.
Я мог только с почтением взирать на клуб, который возвышался на берегу моря, подобно кусочку Пэлл-Мэлл, выехавшей на каникулы. Но, даже будучи непосвященным иностранцем в этом королевстве гольфа, я невольно проникся важностью момента. Мне уже не казалась странной та торжественная серьезность, с которой обставлялось в общем-то простое действие — первый, «церемониальный» удар по мячу нового капитана.
Толпа тем временем росла. Казалось, все население Сент-Эндрюса собралось в это утро на территории гольф-клуба. Люди толпились вокруг поля, стояли на ступеньках здания, тихо переговариваясь в ожидании предстоящей церемонии. Это был самый важный день в жизни города, и никто не хотел пропустить столь значительное событие. В городе, где все и вся связано с гольфом, каждый горожанин — будь то мужчина или женщина — чувствовал себя обязанным увидеть, как новый капитан взмахнет драйвером и пошлет мяч на фервей первой метки. Вокруг поля собралось огромное количество кэдди, представителей особого племени, чем-то напоминающих мальчиков из беговой конюшни или ассистентов профессиональных рыболовов. На церемонии вступления в должность нового капитана кэдди нередко устраивают настоящую свалку за мяч, ведь тот, кто принесет его, станет обладателем золотого соверена. И вот они стоят, перетаптываясь на утренней прохладе, сосредоточенные, безразличные ко всему остальному — так, будто им заранее известны все язвительные шуточки, которые завтра появятся на страницах «Панча».
Терраса постепенно заполняется людьми. Мужчины и женщины стоят, с удовольствием глядя на площадку для игры и земляные скамьи, устроенные вокруг. Наконец появляется новый капитан — пожилой мужчина в ярком костюме с брюками гольф. Он идет в сопровождении своего предшественника, человека, который на протяжении предыдущего года исполнял функции капитана гольф-клуба. Теперь внимание публики разделяется между этой парочкой и служителями клуба, которые закладывают заряд в допотопную пушку.
Старина Эндрю Керколди, профессионал «РЭЭ», чье имя известно во всем мире, наклоняется и устанавливает мяч на первом ти. Этот человек на короткой ноге с коронованными особами, те называют его попросту «Эндрю». Керколди славится своей прямолинейностью, и не раз высказывал нелицеприятное мнение в адрес палаты лордов. Когда несколько лет назад принц Уэльский прибыл в Сент-Эндрюс, чтобы занять пост капитана гольф-клуба, Керколди презрительно осмотрел его снаряжение и заявил, что с такими клюшками впору только в детский хоккей играть! Он является своеобразной легендой Сент-Эндрюса. Город гордится тем, что этот человек уже на протяжении двадцати двух лет выставляет мяч для «церемониального» удара.
Вот и сейчас все затаили дыхание. Кэдди поспешно рассредоточились по площадке, приготовившись к решающему броску. Толпа горожан глядела на нового капитана с тем благоговением, с каким верующие в прошлом наблюдали за жертвоприношением верховного жреца.
Капитан размахнулся, репетируя предстоящий удар. Затем окинул внимательным взглядом поле.
Я подумал, как будет ужасно, если он сейчас промажет! Перед моим мысленным взором возникла жуткая картина: десятки баронетов, умерших от позора; старинные помещичьи семьи, лишившиеся своих наследников; серые камни, которые выпадают из здания «РЭЭ» — словно на город нежданно-негаданно обрушилось землетрясение.