Шотландская сага

Мунро Джеймс

— Это ты, Том? — Тристрам старался услышать ответ. Когда ответа не последовало, он подумал, что, должно быть, ошибся. Звуки иногда играют с людьми шутки под землей.

Неожиданно он услышал другой звук — и в этот раз не могло быть ошибки. Это был звук падающих подпорок. Через минуту послышался шум, следом за которым поток воздуха затушил свечу в фонаре.

Тристрам бросился вниз, на кучу подпорок для крыши, когда облако удушливой пыли наполнило воздух, а грохот достиг устрашающих размеров. Он не так уж долго работал в шахте, но ему не нужно было объяснять, что произошло:

крыша пришла в движение и покосилась, что послужило причиной крушения вместе с ней и подпорок.

Он задержал дыхание, но теперь он уже не мог больше не дышать. В рот и в нос попала пыль, забила горло и легкие. Он закашлялся и думал уже, что задохнется. Пока не окончился продолжительный кашель, он не понял, что обвал тоже прекратился. Крыша упала не во всем туннеле. Он остался жив.

Тристрам поискал на ощупь лампу и не нашел. Там, где она была прежде, теперь груда щепок и камней поднималась резким уступом до крыши туннеля. Крушение закончилось только в шести футах от места, где он теперь лежал. В полной темноте он пощупал вверху, надеясь, что между обвалом и крышей найдется место, но его не оказалось. Он был заживо погребен в могиле не более двадцати футов в длину и шести футов в высоту и ширину.

Тристрама охватила паника, он бросился копать голыми руками в развалинах, но потом здравый смысл одержал верх, и он перестал. Ему нужно лежать спокойно и надеяться, что помощь придет до того, как кончится воздух. Потом неожиданно земля задрожала, с крыши посыпались на пол камни, и он знал, что этим все не кончится.

Некоторое время Тристрам пытался считать секунды и складывать их в минуты, а минуты — в часы, но ему все труднее и труднее было сосредоточиться, а потом стало очень жарко.

Прошло достаточно много времени, и у Тристрама возникло непреодолимое желание спать. Он изо всех сил пытался не заснуть, но неожиданно понял, что временами терял сознание. Ему хотелось бы знать, как долго это продолжалось. Он не мог доверять собственным ощущениям. Сколько он уже в туннеле? Несколько часов? Дней? Его губы и горло были сухими, и он отдал бы весь свой месячный заработок за глоток холодного пива.

Он подумал о Сэди. Как она сможет управляться без него? Сэди и их сын, Сидни…

Тристрам открыл глаза и попытался нормально вздохнуть, но теперь это стало невозможным. Он чувствовал на груди огромный вес, а дыхание стало частым и поверхностным. Вроде бы послышался какой-то звук, как будто кто-то роет землю где-то рядом, но он слышал такой звук уже много раз до этого в темноте… Несчастный лежал на спине, все больше ослабевая.

Преподобный Джон Карр позаботится о Сэди… и о Сидни… Тристрам услышал звук снова, а потом стук металла о камень. На этот раз не могло быть ошибки: пришла помощь. Люди откапывали завал в поисках его. Он попытался сесть, крикнуть. Но это вызвало только головокружение, а из пересохшего рта не выходило ни звука. Он лег снова, задыхаясь. Он должен держаться. Он будет жить.

Тристрам, должно быть, потерял сознание снова, но внезапно почувствовал, как будто сильный порыв ветра прошел по туннелю. Вес с его груди упал, но в ушах была такая боль, что он вскрикнул.

—

Он здесь, и он живой!

Тристрам услышал крик, и, когда пытался придать своему лицу подобие улыбки, свет от фонарей осветил подпорки, которые выдержали крушение. Он также увидел гору щепок, в которые обратилась крыша, когда упала и почти засыпала его. Потом усталый голос Тома Харди сказал:

— Я рад, что ты не принял меня за лжеца, мой мальчик. Я сказал твоей хозяйке, что мы доставим тебя к ней живым и здоровым, чтобы ты смог окрестить своего мальчишку в воскресенье, а сейчас только суббота, полночь еще не наступила.

Тристрам надеялся, что Бог услышал молитвы благодарности, которые он шептал сухими от пыли губами. Крыша обрушилась в четверг.

Эзра Ханрахан жил в большом, крепко выстроенном доме, на расстоянии полумили от шахты Уильямса, с садом, который спускался вниз к берегу реки. Закрыв за собой дверь, Ханрахан смотрел туда, где туман, появлявшийся ранним утром, плыл по реке в направлении моря за деревьями. Это был впечатляющий дом для шахтера, но он и не считал себя обычным шахтером. Он был руководителем Фонда защиты горняков. Как только он преуспел и о фонде узнали, он бросил работу под землей и занял офис в городе. Он распространил свою деятельность, вовлекая новых шахтеров по всему берегу реки, взносы потекли рекой. Да, все шло прекрасно для бывшего палача из Норфолка.

— Я хочу поговорить с тобой, Ханрахан. — Из тени деревьев вышла фигура, и глава фонда узнал в говорящем Тристрама Росса.

— Если ты хочешь стать членом фонда, поговори со мной на шахте. А сейчас я иду на работу…

Не успел Ханрахан проговорить этих слов, как Тристрам схватил его за руку и потянул с дорожки под деревья, где он споткнулся и упал на землю.

— Почему ты…

И снова Тристрам не дал ему договорить, двинув кулаком прямо в челюсть и отправив его на землю снова, как только тот поднялся на ноги.

— Именно о фонде я и разговариваю с тобой, Ханрахан, а в частности, о твоих методах заманивать в него новых членов.

Ханрахан поднялся с земли и бросился на Тристрама, но он был готов к этому и пинком послал его на землю снова.

— Ты, черт возьми, чуть не убил меня, Ханрахан. Со сколькими другими ты проделал то же самое — и преуспел? Сколько «несчастных случаев» произошло с другими, которые не вступили в твой фонд?

Ханрахан попытался встать, но кулак Тристрама, тяжелый от работы в кузнице, снова сшиб его с ног. Теперь Ханрахан весь покрылся потом, потом страха, который он видел на лицах многих мужчин, когда их привязывали к столбу, чтобы пороть.

— Я не имею никакого отношения к твоему несчастному случаю, Росс. Падение крыши дело непредсказуемое. Ты не так уж много поработал в шахте, чтобы…

Тристрам снова ударил кулаком, а затем еще раз и еще.

— Опоры крыши не могли сами упасть. Должно быть, твои люди отвязали веревки еще до того, как Том Харди заметил это.

Эзра Ханрахан был сильным человеком, но холодный гнев Тристрама был сильнее. Негодяй остался лежать на земле под деревьями и не появлялся на шахте три недели.