Шотландский рыцарь
Шрифт:
Женщины действительно собрались уехать. Им надоело распинаться перед надутым упрямцем с севера. Если ему так хочется провести ночь на полу в грязном зале (это было единственное протопленное помещение в замке, кроме каморки для слуг) – что ж, пусть так и будет. Манро уже предложил ему стол и кров, теперь это сделали они. Больше уговаривать его никто не собирается.
– Я в ответе за то, чтобы мои братья не страдали от голода! – выкрикнул Тор вышедшим женщинам. – Мы едем с вами!
Анна и не подумала оглянуться. Она как ни в чем не бывало продолжала спускаться по лестнице, изо всех сил стараясь не подать виду, что внутри у нее все поет от восторга.
Тор молча ехал
По пути Анна весело болтала с Элен. Время от времени разговор прерывался взрывами их легкомысленного смеха. Пусть себе хихикают, Тору не было дела до бабских глупостей. Его гораздо больше беспокоило то, как они обращаются со слугами, сопровождавшими их в поездке. Ни Элен, ни Анна не находили в своем поведении ничего предосудительного. Разве приличным дамам положено путешествовать по ночам одним, без мужа или опекуна? Мало того, они раздают приказы направо и налево, и все мужчины в их свите беспрекословно подчиняются!
А чего стоит хотя бы тот факт, что его отец имеет пригодный для жизни собственный замок, родовое гнездо, но предпочитает ему дом своей жены? Неужели ему мало того, что жена верховодит в Данблейне? С какой стати было перебираться к ней? Мужчине полагается быть хозяином в собственном доме, а место женщины – возле него, чтобы всегда быть готовой выполнить любую его прихоть. Разве не так? Тор снова оглянулся, услышав, как смеется Анна. Ее четкий силуэт темнел на фоне факела, которым слуга освещал их путь. Она была изящной, но не маленькой, да и к тому же не слабой. Еще во дворе Ранкоффа Тор заметил, как ловко она вскочила в седло, не дожидаясь помощи слуги. Эта девушка была наделена неповторимой красотой и удивительно пропорционально сложена, но его поразили вовсе не ее тугие бедра, высокая грудь или мило вздернутый носик, а глаза. Ни одна женщина не осмеливалась так открыто посмотреть ему в лицо, как это сделала Анна при первой их встрече. И Тор не остался равнодушен к загадочному вызову, сверкавшему в этих бездонных голубых озерах.
– Вот, посмотрите сами! Отсюда уже видны стены Данблейна! – Анна повернулась в седле. Она обращалась ко всей троице, но смотрела только на Тора. – Я же говорила, что до нашего замка рукой подать!
Они проехали по подъемному мосту в ворота и оказались во внутреннем дворе крепости. Молодые конюхи поспешили навстречу, чтобы принять у прибывших лошадей. Тор разглядывал замок, хорошо освещенный множеством факелов. Данблейн выглядел намного внушительнее, чем Ранкофф. Его укрепления были мощнее и выше, а под их защитой укрывалась не только цитадель. К ее прочным стенам примыкало множество пристроек, сделанных в более позднее время. Большинство окошек в замке светилось, и это придавало шотландскому гнезду в горах уютный и манящий вид.
– Идите за мной, господа! – пригласила гостей Анна и провела их в небольшую переднюю с каменным полом.
Тор удивленно взглянул себе под ноги, когда вдруг услышал доносившийся из-под его сапог грохот железа.
– Это люк в подземелье, – пояснила Анна. – У нас там тюрьма. Спросите при случае вашего отца, как его угораздило однажды там оказаться!
Тор
Манро Форрест сидел на помосте за господским столом, располагавшимся под темными окнами. Он и глазом не моргнул, увидев в зале своего сына, отчего Тор разозлился еще сильнее. Неужели он так привык полагаться на своих баб, что не сомневался в успехе их миссии? Или он вообразил, что яблоко от яблони недалеко падает и Тор окажется таким же бесхребетным подкаблучником, каким был он сам?
Элен подвела Тора к столу, и Манро поднялся с места, чтобы приветствовать сына.
– Итак, я вижу, что ты передумал. Превосходно! Пожалуйста, садись. – И он указал на скамью возле себя.
При виде блюда с исходившей ароматным паром олениной и целой горы свежего хлеба Финн с Олафом ринулись к столу, не дожидаясь особого приглашения. Однако Тор не спешил садиться и все еще стоял, сверля глазами ненавистную физиономию своего отца.
– Ты даже не спросил меня о ее здоровье, – с трудом выговорил он на своем ужасном английском.
Ранкофф потупился.
– Да, не спросил. Прости. Я был так потрясен… – Он растерянно умолк и поднял глаза на сына.
Впервые в жизни Тор встретил мужчину, который так запросто готов был извиниться. Нет, Манро оказался совершенно не тем человеком, каким он его представлял. И каким хотел бы видеть.
– И как же здоровье Хенны?
– Не сказать, чтобы хорошо, – сквозь зубы процедил Тор. – Она умерла.
Ранкофф вздрогнул, как от удара, и Тору показалось, что боль исказила его лицо. На этот раз не Манро, а Тор был вынужден потупиться, почувствовав неловкость положения. Он не привык, чтобы мужчина так открыто выражал свое горе.
– Она была добра ко мне. Прекрасная женщина, – услышал он тихий голос отца. Он сказал это с большим чувством, и по всему было видно, что слова шли от самого сердца. Тор опять смутился, пытаясь понять, радует это его или огорчает. – Мне очень жаль…
На какое-то мгновение все вокруг затихло, было слышно только, как аппетитно причмокивает Олаф, уплетая за обе щеки оленину.
– Мне тоже, – едва слышно прошептал Тор.
Отец и сын помолчали еще немного, потом Манро сказал:
– Я рад, что ты приехал. Поверь, я действительно рад. А теперь садись и поешь вместе с нами. Нам нужно о многом поговорить, но не сегодня. Ты приехал сюда прямо из Найлендсби?
Тор скрипнул зубами от ярости. Его выводило из себя то, каким дружелюбным и заботливым был отцовский голос. Тор гасил в себе праведный гнев и делал это «против своей воли. Ведь именно гнев на отца помогал ему оставаться сильным все эти годы.