Шоу для избранных
Шрифт:
— Эта наглая парочка — Торин и Аманда — мне дьявольски надоела. Они лебезят и заискивают передо мной, надеясь, что я предложу им роли в моей картине. Черта с два! Терпеть не могу лицемеров!
Он поджал губы, отчего его строгий профиль обрел суровый вид, и сосредоточил внимание на управлении машиной. Узкое шоссе петляло между холмами, встречные автомобили могли в любой момент ослепить водителя. Наблюдая за его уверенными движениями, Кейзия прониклась к нему еще большим расположением. Ее половые губы набухли и увлажнились.
— Не желаете ли сигарету? — спросил Макс.
— Да, с удовольствием! — ответила она, испытывая
Макс протянул ей пачку и услужливо щелкнул золотой зажигалкой, продолжая следить за дорогой. Кейзия глубоко затянулась и раскашлялась: сигарета оказалась крепче, чем «Мальборо», к которым она привыкла.
— До недавнего времени Торин был моим постоянным любовником, — сказала, отдышавшись, она.
— Для меня это не новость, — невозмутимо пробурчал Макс. — Чарльз охарактеризовал его мне как амбициозного и беспринципного ублюдка, которому подавай все сразу — и деньги, и славу, и женщин. Просто олицетворение всех семи смертных грехов!
— Но вы не станете отрицать, что он талантлив, — заступилась, справедливости ради, за Торина Кейзия.
— Вы на редкость великодушны, — заметил Макс и одарил ее теплой улыбкой.
Ресторан при деревенской гостинице славился своей отменной кухней. Недавно модернизированный и отремонтированный, он сохранил дух старинного трактира, с его дубовыми опорными балками, резными стенными панелями и огромными каминами, а также старинными фресками, сохранившимися под слоями штукатурки. Несколько портили общее впечатление современные красно-золотистые обои в баре, но этот огрех декораторов с лихвой компенсировали вполне уместные здесь стулья с плетеными сиденьями и большие овальные столы на гнутых ножках. На стенах были развешаны занимательные предметы старины — оловянные кувшины, кружки, упряжь, скрещенные копья и старинные флаги. В углу стояли рыцарские доспехи, шлем с забралом напомнил Кейзии мотоциклетный шлем Ричарда, но она вовремя воздержалась от погружения в воспоминания, связанные с ним.
Окончательно успокоилась она, выпив бокал мартини.
— Надеюсь, что Торин и Аманда сегодня здесь не появятся, — сказала тем не менее она, с опаской озираясь по сторонам.
— Уверен, что нет. Им сегодня нужно подсуетиться в усадьбе. Туда понаехала целая армия фоторепортеров и театральных критиков. Аманда вывернется перед ними наизнанку, лишь бы ее фотография угодила на первую полосу газет. Пожалуй, она даже может донага раздеться на глазах у всех. Любопытно, сиськи у нее свои или силиконовые? Кстати, у вас они, надеюсь, естественные? — Макс покосился на груди Кейзии.
— У меня-то как раз свои, родные, — заверила его она, чувствуя, как отвердевают под его взглядом соски под лифом нового платья.
— Это радует, — сказал Макс и плотоядно облизнулся. Взгляд Кейзии упал на его промежность, и она густо покраснела, заметив, как взбугрилась ширинка. Может быть, не стоит ходить вокруг да около и, отказавшись от ужина, перейти к основной части программы? Зачем тратить время на условности, когда и так все ясно?
Макс не угадал ее мысли и стал рассказывать о своей работе, удачно сдабривая повествование забавными историями о голливудских актерах и смешными анекдотами. Затем разговор плавно переключился на другие темы — литературу, драматургию, музыку. Кейзии было приятно узнать, что Макс тоже обожает оперу.
— Кстати,
Официант подал им холодную закуску — авокадо, фаршированное креветками.
— С удовольствием, — ответил Макс. — Но я пробуду здесь только до утра понедельника. Мне нужно съездить в Лондон на деловую встречу. А завтра вечером я еще раз посмотрю спектакль, чтобы к воскресенью составить о нем полное представление. Мы с Джерардом задумали снять фильм по этой пьесе. Сценарий я хочу попросить написать Хиггинса.
— Вы собираетесь снимать художественный фильм? — Кейзия едва не подавилась куском авокадо.
— Да, именно так, — кивнул Макс. — Согласитесь, это вечная тема, во все времена существовали наивные влюбчивые барышни и коварные обольстители. Я полагаю, что на основе этой пьесы можно создать великолепную психологическую драму, насыщенную идеями великого Фрейда. Синяя Борода станет у меня не просто убийцей-маньяком, но и опасным садистом-бисексуалом. Как вам нравится такая идея?
— А что будет с Ясминой? — спросила Кейзия, косясь на официанта, принесшего на подносе блюда с разнообразными овощными салатами и горячими закусками, от одного аромата которых у нее потекли слюнки. Здесь были и аппетитные колбаски, и телячий паштет, и ветчинный рулет, и цыплячьи грудки под белым соусом. — На ваш взгляд, она тоже ненормальная?
— Несомненно, у нее имеются серьезные психические отклонения: навязчивые идеи, фобии, дефекты личности, сексуальные комплексы, — не задумываясь ответил Макс, наполняя охлажденным белым вином хрустальные бокалы. — Лишенная родительской опеки, она ищет суррогатного отца и находит его в лице маньяка. Типичный комплекс Электры!
— Замысел у вас уже почти созрел, не так ли? — сказала Кейзия, попробовав вина.
— Вы правы, — кивнул Макс, любуясь ее раскрасневшимся личиком.
Официант убрал грязную посуду и принес шербет и шампанское «Шабли».
— Но картину покажут и в Лондоне, не правда ли? — спросила Кейзия, прикидывая, как поведет себя Макс, когда они уединятся в его номере: без затей оттарабанит, поставив ее на четвереньки, или же опробует на ней различные сексуальные ухищрения? Она склонялась к последнему варианту: в облике Макса ощущались темные тайные желания и ненасытная жажда нового. Воображение же знаменитого кинорежиссера вообще не знало границ. Она невольно поежилась.
— Мой фильм пойдет на экранах всего мира! — с апломбом заявил Макс. — Действие его будет разворачиваться и в Англии, и в Америке. Я надеюсь, что вы будете сотрудничать со мной, Кейзия?
— Сотрудничать? — переспросила она не веря своим ушам. Макс подчинил ее своей воле, как Синяя Борода — Ясмину. Она не могла устоять перед сильными мужчинами этого типа. Сколько же можно наступать на одни и те же грабли?
Он наклонился и дотронулся рукой под столом до ее колена. Кейзию бросило в жар, над верхней губой выступила испарина. Колени ее раздвинулись, ей стало тесно в трусиках, прилипших к промежности.
Макс слегка поскреб колено пальчиком, и лишь от одного его легкого прикосновения по телу Кейзии пробежала дрожь, а набухшие соски и клитор пронзило током. Она сжала в руке бокал, но лицо ее осталось бесстрастным. Глядя на нее, никто из присутствующих в ресторане не заподозрил бы, что она охвачена сексуальным желанием.