Шоу двойников
Шрифт:
МЕССИДОР
(дарящий жатву)
– А-а-а!
– раздался душераздирающий крик.
Несмотря на боль, Николай догадался, что кричал на сей раз не он, а совсем другой человек.
– Что, жжет?
– спросил Тот, Кто Пытал, у другого, находящегося в том же помещении. С завязанными глазами Николай не видел их лиц, только один раз, в щелку под повязкой увидел белую брючину.
– Горячо, да? А ему было каково? Он сказал все, что знает, не вижу смысла продолжать допрос.
– Прекрати портить моих людей, - возмутился владелец белых брюк, и голос у него был какой-то внушающий уважение.
–
– Когда тебе прижигают тело железом, ты признаешься во всем.
– Может, ему пивную бутылку в очко засунуть?
– предложил еще один присутствующий, в котором Николай распознал "бомжа".
– Люди делятся на две категории. Одни сознаются сразу, другие - никогда, заявил Тот, Кто Пытал.
– Может, все-таки, попробовать бутылку?
– Те, которые сознаются сразу, что-то знают, - не обращая внимания на предложение, продолжал Тот, - Другие не знают ничего. Есть боль, которую нельзя терпеть. А есть другая боль, при которой сознаются во всем, что ни попросишь. Хочешь, чтобы он со всем согласился? Какая будет от этого польза? Что же касается, как ты их назвал, ма-аленьких таблеток, - с видимым удовольствием передразнил Тот, Кто Пытал, - то имей ввиду - в этом случае человек только отвечает на конкретно поставленные вопросы. Он уже не способен думать самостоятельно. Значит, надо точно знать, о чем ты собираешься спросить. В данном случае у нас нет возможности задавать конкретные вопросы, потому что мы попросту не знаем, о чем спрашивать. А вот боль - она стимулирует инициативу. Дозированная боль. Человек сам думает, чтобы ему такое сообщить, чтобы прекратить пытку...
– Тебе виднее, ты специалист в пытках.
– Не в пытках, в допросах, - поправил Тот.
– Бутылка из под "Баварии", 0,33, - упрямо предлагал "бомж".
– Убери отсюда этого мудака. Если ему надо инстинкты удовлетворить, пусть лучше сам себе засунет...
– Что ты предлагаешь?
– перебил собеседник, чей голос звучал наиболее солидно.
– Начнем с самого начала. Тебе позвонил неизвестный и сказал, что Сынок в Москве. И назвал адрес. По этому адресу мы нашли этого придурка.
– Да, примерно так и было, - согласился Внушительный.
– Но ведь он - не Сынок? И - он не врет, он не живет в этой квартире. Там обосновались две девушки... вернее, уже одна. Похоже, нас кто-то опередил и активно убирает всех свидетелей. Вот только свидетелей - чего?
– Кто бы мог подумать, что в деле окажутся замешаны мелкие сявки, брезгливо заметил обладатель белой брючины.
– Вот, вот именно, кто мог подумать?
– даже по голосу чувствовалось, что Тот, Кто Пытал, сейчас улыбается.
– И поэтому я предлагаю вернуться к самому началу, - он сделал ударение на предпоследнем слове.
– Ну, вернись... Перейдем в другую комнату?
– Зачем? Пусть и сыщик послушает. Вроде как показательный урок.
– Пусть слушает, какая разница... Ну и что там, в начале?
– Сынок вез чемодан "капусты", так ведь?
– Так.
– Банки уже закрылись, когда прибыл самолет. Он должен был остановиться в отеле?
–
– Войти в отель постороннему человеку просто. А вот выйти с огромным чемоданом...
– Давай, не тяни.
– Портье помнит в лицо постояльцев, но не на столько, чтобы различить двух очень похожих людей. Очень-очень похожих людей.
– Не пойму, куда ты клонишь.
– Если мне нужна блядь, я звоню по телефону "Досуг в сауне". Если же мне потребуется няня к грудному ребенку или слесарь-сантехник...
– При чем здесь няня?
– в голосе внушительного чувствовалось раздражение. Тем более сантехник?
– А вот если мне понадобится двойник...
– "Шоу двойников"! Они подыскали двойника!
– обрадовался собственной сообразительности Внушительный.
– Видишь, как все просто. Как можно запросто отыскать человека с нужной тебе внешностью?
– Почему я не знал тебя раньше?
– удивился Внушительный Голос.
– Ты бы мне здорово пригодился, такой умный.
– Осталось найти того, кто заказал двойника.
– То, что Сынок повезет бабки, знали еще несколько человек. Но из них только одному могло прийти в голову воспользоваться двойником... Но нет, если я начну войну без веских на то оснований, ни моим врагам, ни, тем более, сторонникам, это не понравится. Ты должен найти доказательства, которые я предъявлю...
– Я?
– А зачем тебя наняли? Сделаешь дело, будешь у меня правой рукой. Ну, прямо как сын родной. Понял?
– Тогда собери ширево у братвы. Наркотики. У кого сколько есть. Кому сколько не жалко.
– А дальше?
– А дальше я как раз и собираюсь постараться.
– Но как?
– Спровоцировать. И коренастый рыжеволосый человек, чем-то неуловимо похожий на гоблина, мелодично засмеялся.
* * *
Где-то из темноты захохотала гиена.
Маша дотронулась до щеки и тут же отдернула руку.
– Кровь, - застонала она.
– Он изуродовал мне лицо.
Она захотела подняться, но тут же снова приникла к земле, потому что поблизости послышался звук шагов. Шаги приближались.
"Он возвращается, - подумала Маша.
– Теперь я умру".
* * *
"Теперь я умру", - подумал Колобок, как завороженный глядя на стальное лезвие с сизым отливом.
– Это всего лишь шутка, старичок, - неожиданно сообщил человек под маской.
– Теперь только фото на память. Буду хвастаться перед всеми. Ну, у тебя в этом аппарате есть пленка?
– он указал на "Кодак", установленный на штативе.
– Там осталось несколько кадров, - пролепетал он.
– Хватит одного, - отрезала Маска и вдруг протянула опасную бритву Колобку.
Колобок поймал себя на мысли, что вдруг понял, отчего такая бритва называется опасной - закаленная сталь была заточена до такой остроты, что одновременно пугала и манила, как пугает и манит головокружительная высота.
– Ну-ка держи, как будто ты бреешься. Нельзя ходить с такой щетиной. Такая щетина поцарапает нежную девичью кожу...
Колобок безропотно подчинился, зажал в руке костяную ручку, и так замер, пока Маска включал осветительные приборы. Но про себя он профессионально отметил, что свет установлен неправильно.