Шоумен. Король и Злой Горбун
Шрифт:
Самой большой сложностью для нас стали размеры ашотовской цитадели свободного предпринимательства. Сам Ашот едва мог развернуться в своей каморке, а уж о том, чтобы где-то спрятать операторов с видеокамерами, не могло быть и речи. В конце концов Дёмин раздобыл крохотные телекамеры, используемые для слежения и охраны на режимных объектах – они были размером с консервную банку из-под маслин, и их легко удалось разместить среди завалов старой обуви, которой были загромождены все полки в мастерской. А записывали
Без четверти десять сквозь зеркальные стекла фургона я увидел Сашу, идущего к мастерской. При входе он замешкался, но лишь на мгновение, вошёл, плотно прикрыл за собой дверь.
Я тотчас же переместился к установленным в фургоне мониторам. На них было видно всё, что происходит в мастерской.
– Здравствуйте, – сказал Саша.
Он явно робел. Гаспарян ничего не ответил, только молча кивнул и снова занялся старым сапогом, который чинил до прихода своего нового помощника. Бобриков топтался на месте, не зная, что ему делать. Старый Ашот не пытался ему помочь. Так прошло минут пятнадцать. Наконец Гаспарян отложил сапог в сторону и взглянул на часы. Сейчас он должен был уйти, чтобы предоставить возможность новым действующим лицам выйти на сцену.
– Будэшь здэс, – сказал Ашот. – Што прынэсут, бэри.
Бобриков с готовностью кивнул. Наконец-то и на него обратили внимание.
– Гавары – на суботу.
– В субботу будет готово? – уточнил Бобриков.
– В суботу, да.
Ашот покопался в карманах своего замусоленного халата, долго пересчитывал мелочь, потом отдал несколько монет Бобрикову.
– Прыдут луди – адашь. Сдача, понял? Вчера им биль дольжин.
У него были руки человека, зарабатывающего на кусок хлеба нелегким трудом – почерневшие, в морщинах и рубцах. И сам он был такой же, если приглядеться. Трудно жил.
– Чириз сорок мынут прыду, – пообещал Ашот и вышел.
Бобриков наблюдал за ним через пыльное окошко мастерской. Старик шёл прочь, прихрамывая и ссутулив плечи. Когда он исчез из виду, Саша Бобриков наконец смог детально изучить место своей работы. Вполне возможно, что в этой каморке ему предстояло провести всю свою сознательную жизнь. Мне показалось, что по этому поводу он не испытывает ни малейшего восторга. От завалов старой обуви веяло унынием. Потрескавшееся зеркало, засиженная мухами лампочка под потолком, выгоревший от времени портрет товарища Сталина и скопление всевозможного старья на полках.
Я, не отрывая взгляда от изображения на мониторе, поднял руку и требовательно щёлкнул пальцами.
– Пора? – спросил догадливый Дёмин.
– Да, – ответил я.
Дёмин нажал на клавишу переговорного устройства.
– Пора, ребята!
Не прошло и нескольких минут, как к ашотовской мастерской подкатили две иномарки. Из джипа никто не появился, а из «Мерседеса» выбрались
Парни выглядели грозно. Прежде Саша Бобриков видел такие лица только на милицейских стендах, тех самых – «Их разыскивает милиция».
– Где армянин? – спросил один из гостей.
– Армянин? – не сразу сообразил зажатый в угол Саша.
– Ашот.
– Ах, Ашот! – осенило Бобрикова. – Его нет.
Гости с недоверчивым видом изучили окружающую обстановку, как будто Ашот мог спрятаться в каком-нибудь из старых ботинков. Не обнаружив Гаспаряна, один из парней сказал сквозь зубы:
– Ты кто?
– Я Саша.
– А я Паша, – недобрым голосом сообщил парень. – Ты чё, бузишь?
– Это как?
– В непонятки играешь? – нахмурился парень и нервно повёл плечами, ещё больше пространства занимая в мастерской.
Казалось, ещё чуть-чуть, и стены мастерской завалятся.
– Я спрашиваю – ты Ашота человек?
– Да, – неуверенно подтвердил Бобриков.
– Работаешь на него?
– Да.
– Нам Ашот денег должен.
Бобриков замялся, не зная, что ответить.
– Он разве не оставлял ничего?
– Оставлял, – кивнул Бобриков и с сомнением посмотрел на парней.
Уж больно они были не похожи на людей, пришедших за копеечной сдачей.
– Вчера ещё должен был отдать, – напомнил гость. – Сказал, если его не будет, оставит напарнику. Напарник – ты?
Значит, всё-таки сдача.
– Деньги он оставлял, – снова сказал Бобриков и полез в карман.
Один из гостей нетерпеливо протянул руку. В эту руку Саша Бобриков и ссыпал несколько монет.
– Вот, – сказал он с выражением честно выполненного долга на лице.
Вышла некоторая заминка. Парень всё так же держал на весу широкую, как лопата, ладонь, на которой покоились монеты, и рассматривал их так, словно никак не мог уяснить, что это за металлические кружочки такие. Бобриков уже понял, что сделал что-то не то, и, будь у него такая возможность, сбежал бы, но дверь находилась за спиной у парней.
– Ах-х-х ты-ы-ы! – выдохнул парень и, багровея лицом, ухватил несчастного Бобрикова за ворот.
Саша пикнуть не успел, как был в мгновение вознесён под потолок.
– Да я тебя, падла, порешу! – как-то буднично сообщил Бобрикову страшный гость и тряхнул Сашу так, будто тот был Буратино, из которого таким образом пытались вытрясти утаённые им сольдо. – Ты же у меня под асфальт ляжешь! Я же тебя …
Но по-настоящему испугаться Бобриков всё же не успел. Напарник его мучителя сказал:
– Брось его. Ты же видишь, это сперматозоид, у него понятия никакого.
И уже Бобрикову: