Шпага императора
Шрифт:
В голове уже 'защёлкало' на данную тему: родилась идея как-нибудь на лесной дороге, свалить на французскую колонну несколько ульев с деревьев - вот бы 'повеселились' наши зарубежные гости!
Но такое можно себе позволить только партизаня. Надо будет Давыдову идейку подсказать - этот вроде не отягощён предрассудками...
Нагнал Бекетова:
– Что выяснили, Дмитрий Алексеевич?
– К сожалению, ничего, Вадим Фёдорович. Не успели - наткнулись на драгун. До полка. Дальше вы сами видели. Спасибо, что сумели вовремя сикурс сделать.
– Сочтёмся. Сейчас-то
– Пока только отходить, - удивлённо посмотрел на меня гусар.
– Не атаковать же французов нашими силами.
Мы, естественно, и так отходили - продолжать любоваться вражеским кавалеристами, было бы верхом наглости и неблагоразумия.
– Это-то понятно, но что дальше? Я должен был подать сигнал ракетой, если неприятель начнёт здесь переправу большими силами. А что мы имеем?
А имели мы полные непонятки: драгуны - это завеса каких-то серьёзных сил, их разведка, или они действуют автономно и это блеф? Запульну ракету в небеса, и наши главные силы начнут разворачиваться в пустоту... Вот зараза! Придётся просто поспешать к своим и доложить обстановку лично - пусть командование само решает, что делать, мне что-то брать на себя такую ответственность по принципу 'орёл-решка' совсем не улыбается.
– Думаю, Дмитрий Алексеевич, что нужно просто поскорее добраться до штаба и рассказать о том, что произошло на той стороне реки и на переправе.
– Полностью разделяю вашу точку зрения. Тогда прибавим ходу?
– Пожалуй. Но только совсем бешеного аллюра я обеспечить надолго не смогу - не кавалерист всё-таки, - слегка виновато улыбнулся я.
Всю обратную дорогу в голове билось: 'Я не выполнил боевой приказ'.
Пусть приказ и дурацкий. Исполнить его не было никакой возможности. Но он был: 'Наблюдать броды и подать сигнал ракетой...'
И отчёт о выполнении, вернее о невыполнении этого самого распоряжения, мне предстояло держать перед Раевским. Тем самым, кто в реальной истории, на вопрос какого-то из своих подчинённых: 'Что же нам теперь делать?', ответил: 'Ничего не делать. Стоять и умирать'. Хотя может это и не его слова - хватало в это время суровых генералов. [1]
А я, со своими людьми, не 'стоял и умирал', а отступил сразу. И пусть это 'стояние и умирание' было сто раз бессмысленно, но, скомандовав отходить, я приказ нарушил...
1
Это слова генерала Остермана-Толстого при сражении под Островно.
Оставалось только надеяться, что Николай Николаевич на самом деле человек разумный и поймёт, что в данном конкретном случае было бы верхом идиотизма держать броды моим отрядом, и погибнуть, так и не выполнив распоряжения о подаче сигнала...
Командующий Седьмым корпусом принял меня сразу после доклада о прибытии.
– Ваше превосходительство, прошу извинить, но я не смог выполнить поставленной
– Ещё по дороге к Каспле, мой отряд подвергся нападению бандитов...
– левая бровь Раевского обозначила некоторое удивление, но перебивать он меня опять же не стал.
– Всё разрешилось благополучно, разбойники истреблены...
– я опять сделал паузу.
– Капитан, прекратите разыгрывать здесь драму, - наконец нетерпеливо прервал меня генерал, - продолжайте по сути.
– По сути?
– я слегка разозлился.
– Пожалуйста:
Я хотел ограничиться конспективным повествованием о наших похождениях, но Раевский вдруг стал до жути дотошным, и пришлось рассказывать всё до мельчайших подробностей. Лицо генерала, по ходу повествования становилось всё менее напряжённым.
– Ну что же, капитан Демидов, надо сказать, что я рад встретить офицера, который способен не только умереть, выполняя приказ, но и нарушить оный для пользы Отечества. Вы поступили совершенно правильно. Однако хочу попросить вас не распространяться по поводу моего отзыва о вашем поступке.
– Ваше превосходительство, это совершенно излишне, - склонился я в поклоне.
– Прекрасно понимаю...
– Вот и замечательно. Надеюсь, что мы поняли друг друга.
– Можете не сомневаться!
– ещё раз поклонился я.
– А Давыдову ижицу я всё же пропишу, - уже совсем весело и доброжелательно продолжил Раевский.
– Проводить самостоятельные операции подполковник сметь не должен.
– Ваше превосходительство!
– попытался вступиться я за того, кого уже считал другом.
– Ведь Денис Васильевич...
– Успокойтесь, капитан.
– Никакого серьёзного взыскания вашему товарищу по оружию не будет. Тем более, если ему действительно удастся освободить пропавших офицеров. И... Можете быть свободны.
Мне оставалось только откланяться.
– Вадим Фёдорович!
– окликнул меня Давыдов своим высоким голосом, едва я успел удалиться от палатки Раевского шагов на пятьдесят.
– Рад вас видеть, Денис Васильевич, - пожал я руку гусара, - Как всё прошло?
– Замечательно. Ваш Спиридон - просто лесной бог. Так вывел нас на логово бандитов, что любо-дорого...
– Понятно. А тот парень? Ну, тот, что разбойник...
– Да не выжил, - ахтырец слегка потупился.
– Понимаете: Светлов как саблю в руки получил - первым делом этому мужику башку снести попытался. Не преуспел, разумеется, но шею наполовину перерубил.
Жаль. Этот крысёныш на многое, наверное, вывести мог. Оставалось надеяться, что вся эта банда - творчество покойного уже Кнурова. И не более.
Уж каким Серёга матом покроет 'поэта-партизана', когда узнает как тот ему все подковёрные игры сломал...
– Кроме Светлова там оказались казачий хорунжий и корнеты Изюмского гусарского и Литовского уланского, - продолжал подполковник.
– Кстати. С вас романс на мои стихи - помните?
– Прямо сейчас?
– слегка опешил я.