Шпион, который явился под Рождество
Шрифт:
— Не суетитесь, мистер Броди. Если вы войдете внутрь, у преступника просто добавится заложников. Не стоит подвергать семью дополнительной опасности.
— Но…
— Самое лучшее, что вы можете сделать, — помочь нам, — оборвал его Андрей. — У вас есть сотовый? Если нет, я вам одолжу свой.
— Сотовый? Зачем?
— Возможно, преступник не знает, что мы идем по следу. Позвоните жене, узнайте, что там происходит, в какой комнате они с сыном, — любые подробности, которые пригодятся,
Андрей прекрасно помнил про поврежденную линию, однако ему надо было выяснить, есть ли в доме сотовый.
— Спецподразделение?.. — простонал Броди. — Как я мог такое допустить? Что я наделал? Как я мог оставить семью?
— Успокойтесь, мистер Броди. Давайте лучше прорепетируем телефонный звонок. Исходим из того, что преступник услышит ответы вашей жены. Я вам подскажу, как спрашивать, чтобы не вызвать у него подозрений. Нам надо выяснить, где именно он…
— Секундочку! — Взгляд Броди скользнул Андрею за плечо.
— Что такое?
— А это кто? Кто эти люди?
— Мои напарники. Детективы Харди и Грант.
Михаил с Яковом синхронно вскинули ладони в знак приветствия, всем своим видом показывая: да, они полицейские на задании.
— Вернемся к звонку. Главное для вас — говорить естественным тоном, не выдавать, насколько вы взволнованы, — объяснял Андрей. — Лучше всего…
— Не надо. Ничего не выйдет.
— Простите?
— Звонить нет смысла.
— Нет смысла? Почему?
— Телефоны не работают.
Андрей почувствовал, как напряглись мышцы. «Он что, заметил перебитый провод?» Придется дожимать.
— Как это? В каком смысле не работают?
— Сломаны.
— Линия повреждена? Из-за снегопада?
— Нет, сами аппараты!
Броди раздражала непонятливость собеседника.
— Что, все до единого? Как так вышло?
Броди смахнул снег с усов, но промолчал, делая вид, что не слышал вопроса.
— Сэр, медлить нельзя. От вас зависит безопасность жены и сына. Как вышло, что все аппараты неисправны?
— Я сломал.
— То есть?
— Я разбил аппараты молотком, — признался припертый к стенке Броди.
Андрей не смог сдержать изумления. Думаешь, все уже на свете повидал, и тут появляется некто и сообщает такое, что тебе и во сне бы не приснилось.
— Зачем же вы разбили собственные телефоны?
— Чтобы жена вам не позвонила.
— Мне?! — Андрей в полном замешательстве потряс головой.
— Вам. В полицию. — Броди, потупив голову, уставился на носки собственных ботинок. — Я сорвался. — В голосе зазвенело отчаяние. — Мы с женой повздорили. Не помню из-за чего, наверное, из-за того, что я выпил. И я…
— Но почему вы боялись, что она позвонит в полицию?
—
Броди не поднимал взгляд и от стыда перешел на шепот.
— Ага, — понял Андрей.
Что ж, ничего сверхъестественного, как выясняется.
— Такое со мной впервые. Потом я понял, что натворил, и последние пару часов просто дожидался, пока протрезвею, чтобы вернуться и умолять ее меня простить. — Броди внезапно вскинул подбородок. — Я во всем виноват. Если бы я не ушел из дома, был бы там, когда ворвался преступник, и смог бы…
— Как же вы не понимаете? Теперь у вас есть правдоподобный предлог, чтобы позвонить.
— В смысле?
— Звоните просить прощения и выясняете, что происходит. Настолько естественный поступок, что преступник ничего не заподозрит. Вы точно все телефоны расколошматили? А сотового у вашей жены нет?
— Я забрал. Вот он, в кармане.
— И у сына нет?
— Нет.
Андрей изо всех сил старался не выдать ликования. Теперь можно не беспокоиться, что Петр успел вызывать полицию до того, как пуля оборвала телефонный провод. Петр надежно отрезан и не может связаться ни с кем.
— Начертите план дома.
— Петр, противники Хасана неоднократно пытались его убить. Мир им не нужен совершенно. Слишком большие деньги делаются на взрывах автомобилей, припаркованных у рынков, и отстреливании израильских патрулей.
Каждую неделю деньги поступают мешками — пожертвования со всего мира, миллионы, собранные сочувствующими, теми, кто считает, будто конфликт разжигается лишь на территориально-религиозной почве. А на самом деле тут замешаны люди весьма специфических занятий, состоящих в том, чтобы сеять насилие и смерть. Уже много десятилетий они не знают другого дела. Если наступит мир, откуда возьмутся мешки денег? При всем том влиянии, которое речи Хасана оказывают на последователей, маловероятно, что ему удастся добиться мира. Однако оно растет, и противники опасаются, а значит, хотят его гарантированно подорвать.
Узнав о беременности жены, Хасан, испугавшись за ее безопасность, переправил супругу в Штаты. С июля она инкогнито проживала в Санта-Фе — тут есть небольшая мусульманская диаспора, объединяющая людей, преданных идеям Хасана. В ноябре он сам тайно приезжал сюда, чтобы наблюдать жену в последние недели беременности и принять младенца. Однако он уже считал, что поступает неправильно, пряча супругу в укромном месте. Разве имеет он право требовать каких-то жертв от своих последователей, если сам не готов на них пойти?