Шпион особого назначения

Троицкий Андрей Борисович

Потом мать Эммы тяжело заболела, девочка приходила в его аптеку, покупала лекарства. Когда мать умерла, воспитанием падчерицы занялся отчим, который с удовольствием бы вытряхнул ее из дома. Но Эмма отдавала ему все деньги, что приносила из прачечной. Других средств к существованию этот паразит не имел. Все шло к тому, что отчим принудит Эму к сожительству, продаст в подпольный публичный дом или сотворит другую подлость. От этого грязного ублюдка ничего другого жать не приходится.

Когда Эмме исполнилось семнадцать лет, Алеш дал ей работу в аптеке, настояв на том, чтобы девочка ушла из дома отчима и сняла себе комнату. На первую свою зарплату, полученную от Алеша, Эмма купила

пять кило апельсинов. Подумать только, девочка выросла в цивилизованной европейской стране, но никогда не пробовала апельсинов. Эмма работала в аптеке четыре года, она выбралась из беспросветной нищеты, стала покупать себе модные туфли и платья. Когда Алеш похоронил жену, он решил жениться на Эмме.

Девушка приняла предложение не раздумывая, она просто не могла отказаться, так много добра сделал для нее аптекарь. Алеш и Эмма обручились, до свадьбы оставалось рукой подать. Но тут на безоблачный горизонт набежала туча. Алеш стал замечать, что Эмма, едва заканчивается работа в аптеке, убегает неизвестно куда, придумывая все новые предлоги, чтобы улизнуть от своего немолодого жениха: встреча с подругой, поход в кино. «Хорошо, – говорил Алеш. – Сходи к подруге». В такие минуты он казался себе безнадежно старым, отставшим от жизни человеком. Душу стал точить червяк ревности.

Алеш одолжил у знакомого машину и стал дежурить у дома Эммы, наблюдая за ее подъездом и окнами из салона автомобиля. Несколько раз невеста возвращалась домой заполночь в компании хорошо одетого молодого мужчины. Они поднимались в квартиру и выключали свет. Алеш понял, что медлить дальше нельзя, пора действовать.

Во время четвертой встречи любовников, он, не дожидаясь, когда погаснет свет, поднялся на этаж. Открыл дверь в квартиру ключом, который выточил знакомый мастер. Это была тягостная сцена. Эмма плакала, человек, чье имя Алеш узнал только сегодня, как ни в чем ни бывало сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Аптекарь сел на стул, закрыл лицо ладонями. Если он вдруг заплачет его слез никто не увидит, в эту минуту Алеш чувствовал себя самым несчастным человеком на земле. «Выбирай, – сказал он молодой невесте. – Или я… Или он. Кто-то из нас должен уйти».

Видимо, в ту минуту Эмма отчетливо поняла, что с этим русским у нее не нет будущего. Возможно, взяло верх чувство вины перед Алешем. Не встреться на пути девушки пожилой аптекарь, она умерла бы в сточной канаве, в обнимку с каким-нибудь бездомным пьяницей. Впрочем, в женской душе черт не разберется. Колчину пришлось встать и уйти. В дверях он оглянулся: «Не, беспокойтесь, больше я не причиню вам беспокойства. Простите». Тогда, год назад, Алеш решил, что мужчина, с которым завела интрижку его невеста, богатый русский бандит, пропивающий в Праге наворованные деньги. Сегодняшним вечером аптекарь уяснил для себя, что положение куда хуже и опасней. Люди, попросившие его помощи – русские шпионы.

Аптекарь встал перед выбором: связаться с полицией, контрразведкой или оставить все, как есть. Но скрыть от контрразведчиков сегодняшние события, значит, стать предателем своей страны, по существу, пособничать шпионам. Алеш добропорядочный гражданин, он честный человек и не может предать свою страну. Он не так воспитан, у него есть принципы.

В три часа ночи, извертевшись на кровати, Алеш понял, что не станет обращаться в компетентные органы. И не потому, что испугался мести русских. Он не хочет поставить под удар Эмму. Последняя в жизни любовь сильнее чувства долга и обязательств перед родиной. Алеш не захотел и дальше обдумывать запутанную ситуацию, он уже все решил и спокойно заснул.

Раним утром Колчин вышел из аптеки,

проехал несколько остановок на трамвае до центра города, затем прошагал еще один квартал пешком. Дождь закончился, в просветах между тучами проглядывала небесная голубизна.

В кармане Колчина лежал мобильный телефон. Но он зашел в телефонную будку, вставил в щель автомата пластиковую карточку, купленную в газетном киоске, набрал номер. Это был номер посольской канцелярии, запасной канал связи, пользоваться которым Колчин мог только в экстренном, в самом крайнем случае. Но сейчас случай как раз такой.

Последние двое суток на телефоне дежурил свой человек, днем и ночью ожидая сообщений. Телефоны посольства прослушивали чешские контрразведчики, все разговоры писались на пленку.

– Здравствуйте, – сказал Колчин по-чешски. – Я бы хотел взять машину напрокат. Новую, не подержанную. Сроком на тринадцать-четырнадцать дней. Это можно сделать сегодня?

– Вы ошиблись номером, – ответил дежурный.

– Я звонил в агентство проката автомобилей.

– А попали в посольство.

– Простите.

Положив трубку, Колчин вышел из телефонной будки и завернул в закусочную. Он занял столик у витрины с видом на площадь и заказал порцию гуляша и кнедликов. Две кружки холодного пива «Пльзеньский Праздрой» к мясному блюду можно не заказывать, их и так принесут, автоматом. Здесь не принято заставлять клиентов подолгу ждать, если, конечно, вы не турист из России. Здесь вас не обманут, не обсчитают ни на крону. Правда, это золотое правило не распространятся все на тех же русских туристов.

Колчин ничем не напоминал русского. Поэтому официант обернулся за пять минут. Поставил на стол большую тарелку с гуляшом и кнедликами, сдобренными мясной подливкой и запотевшие кружки. Колчин сделал глоток, вытер с губ пену и подумал, что конец света наступит в тот самый день, когда в Праге станут торговать теплым пивом. Итак, он дозвонился до посольства и передал нужную информацию, то есть назначил встречу. Колчин будет ждать связника сегодня с тринадцати до четырнадцати часов перед новым зданием Национального театра. Расправившись с плотным завтраком, Колчин подозвал официанта, расплатился и дал чаевые, какие обычно дают щедрые западные туристы: пятнадцать процентов от стоимости заказа. Выйдя из закусочной, Колчин зашел в телефонную будку и набрал домашний номер Бареша. К телефону подошла какая-то женщина, видимо, супруга Елена. Как и следовало ожидать, дома хозяина не оказалось.

Колчин позвонил в контору «Аметиста». Ответил мужчина со знакомым голосом вокзального репродуктора: ни Милы Фабуш, ни начальника с утра нет на месте, когда они появятся, никто не знает.

– Попробуйте позвонить завтра.

– Попробую, – вздохнул Колчин.

Он набрал телефон любовницы Бареша Яны Стеглик. Но трубку никто не снял, были слышны лишь бесконечные длинные гудки. Колчин вышел из будки, завернул в винный магазин, купил литровую бутылку туземского рома, упаковку печенья, банку кофе и коробочку шоколадных конфет. Прошагав улицу до конца, вышел на площадь и поймал такси.

Прага, район Смихов. 7 октября.

Юлиус Бареш с женой Еленой занимали трехкомнатную квартиру в двенадцатиэтажном панельном доме, построенном лет пятнадцать назад. Колчин вошел во второй подъезд, вытащил пистолет из-за брючного ремня и опустил его в карман плаща. В тесной кабине лифта, исцарапанной гвоздями и испещренной непотребными надписями, Колчин поднялся на последний этаж. Поставил прозрачный пакет с гостинцами на пол, нажал кнопку звонка, опустил правую ладонь в карман плаща.