Шпион, пришедший с холода
Шрифт:
Он не побрился, и на нем была рубашка с грязным воротничком. Подозвав официанта, заказал себе двойную порцию виски и коктейль «розовый джин» для Эйша. Напитки скоро принесли, и у Лимаса заметно дрожала рука, когда он наливал в свой стакан содовую, чуть не расплескав ее по столу.
Они плотно пообедали, сопроводив еду обильными возлияниями, причем разговаривал за столом главным образом Эйш. Как Лимас и ожидал, сначала он сосредоточился на себе самом. Трюк старый, но проверенный.
– Сказать тебе правду, я поймал удачу за хвост совсем недавно, – сказал он. – В статусе свободного журналиста пишу очерки об Англии для зарубежной прессы. После Берлина, признаться,
13
Старинный английский народный танец, изначально исполнялся с мечами. Построен на ритмических шагах и сопровождается специфической музыкой.
Эйш замолк, как бы приглашая Лимаса рассказать теперь о себе, но тот сделал вид, что не понял. Он лишь кивнул со скучающим видом и обронил:
– Чертовски хорошая идея.
Эйш хотел заказать вина, но Лимас сказал, что предпочтет продолжать пить виски, и к моменту прибытия кофе опустошил четыре больших стакана. Судя по всему, он находился в плохой форме: у него выработалась привычка всех горьких пьяниц сначала опустить голову и прильнуть губами к краю стакана, а уже потом выпить, словно опасаясь, что руки могут его подвести.
Эйш какое-то время продолжал молчать.
– А ты, случайно, не знаком с Сэмом Кивером? – спросил он потом.
– С каким Сэмом?
Теперь в голосе Эйша слышались нотки раздражения.
– С Сэмом Кивером, моим боссом. Я только что тебе о нем рассказывал.
– Он тоже был в Берлине?
– Нет. Он хорошо знает Германию, но в Берлине никогда не жил. Недолго проторчал в Бонне внештатным корреспондентом. Ты мог там с ним пересекаться. Он – душка.
– Не думаю, что мы встречались.
Снова пауза.
– А чем ты сейчас занимаешься? – спросил Эйш.
Лимас передернул плечами.
– Меня отправили на свалку, – ответил он, глуповато улыбнувшись. – Положили в мешок и вышвырнули.
– Я никак не вспомню, кем ты был в Берлине. Уж не одним ли из бойцов невидимого фронта холодной войны?
«Бог ты мой, – подумал Лимас, – а он пытается сразу взять быка за рога».
Он сделал вид, что колеблется, потом побагровел и произнес
– Был мальчиком на побегушках у треклятых янки, как и все мы.
– Вот что я тебе скажу. – Эйш говорил так, словно уже какое-то время прокручивал эту идею в голове. – Тебе непременно надо познакомиться с Сэмом. Он тебе понравится. – А затем, как будто спохватившись, добавил: – Но, черт возьми, Алек, я даже не знаю, где тебя найти, если понадобится.
– И не найдешь, – апатично ответил Лимас.
– Что-то я тебя не пойму, старина. Где ты живешь?
– Где придется. У меня сейчас трудные времена. Работы нет. А эти сволочи отказали мне в пенсионном обеспечении.
Эйш был явно потрясен.
– Но это же ужасно, Алек! Почему ты мне сразу не сказал? Можешь какое-то время перекантоваться у меня. Я живу скромно, но есть лишняя комната, если ты не против спать на раскладушке. Ты же не можешь ночевать на скамейках в парках, милый мой дружище!
– На какое-то время я теперь в порядке, – ответил Лимас, похлопав себя по карману с только что полученным конвертом. – И работу найду. – Он решительно мотнул головой. – Недели не пройдет, как найду. И все будет путем.
– Какую работу?
– Еще не знаю. Любую.
– Но не можешь же ты растрачивать себя по мелочам, Алек! Ты же говоришь на немецком, как на родном, я-то помню. С такими способностями ты много чем можешь заняться.
– Я и так уже много чем занимался. Продавал энциклопедии какой-то хреновой американской фирмы, сортировал книги экстрасенсов в библиотеке, проверял время явки рабочих на вонючей фабрике клея. Что еще я могу? – Он смотрел не на Эйша, а на поверхность стола перед собой; дрожавшие губы кривились в усмешке.
Эйш почувствовал его волнение и решил, что настал подходящий момент. Перегнувшись через стол, он заговорил напористым, почти победным тоном:
– Но, Алек, чтобы преуспеть, тебе нужны контакты с людьми, разве ты не понимаешь? Я же все это проходил. Испытал бедность на собственной шкуре. Вот когда только связи могут по-настоящему выручить. Я не знаю, чем ты занимался в Берлине, и знать не хочу, но ты явно не свел там знакомств с важными персонами, так ведь? Если бы пять лет назад в Познани судьба не столкнула меня с Сэмом, я бы тоже до сих пор горе мыкал, как ты сейчас. Послушай, Алек. Поживи у меня недельку. Мы пригласим в гости Сэма и, быть может, еще нескольких старых берлинских знакомых, кого застанем в Лондоне.
– Но я же не умею писать, – возразил Лимас. – Я не сумею выжать из себя ни одной самой поганой строчки.
Эйш положил ладонь поверх его руки.
– Не надо пока беспокоиться об этом, – сказал он ободряюще. – Любую проблему со временем можно решить. Где твои пожитки?
– Что?
– Ну, там, одежда, багаж, барахло всякое.
– У меня ничего нет. Я все продал, кроме пакета.
– Какого пакета?
– Того свертка в коричневой бумаге, который ты подобрал в парке. Я как раз хотел избавиться и от него тоже.
Квартира Эйша располагалась на Долфин-сквер. Лимасу ее вид показался вполне предсказуемым. Небольшая, неброская, с несколькими наспех собранными сувенирами из Германии: пивными кружками, глиняной крестьянской трубкой и парой второсортных статуэток из нимфенбургского фарфора.
– Выходные я провожу у матушки в Челтнэме, – объяснил он. – А здесь ночую только по рабочим дням. Очень удобно иметь пристанище в городе, – добавил он небрежно.
В меньшей из двух жилых комнат они поставили раскладушку для Лимаса. Часы показывали половину пятого.