Шпион
Шрифт:
– А вот он вас знает. Описал вас в точности, вплоть до волос, даже знал, когда вы сюда въехали.
Филиппа опустила руку и крепко сплела пальцы. Пусть это пенни ее бывшая хозяйка оставит себе.
– Без сомнения, этот человек просто увидел меня на улице.
Монетка исчезла с потрясающей быстротой. Теперь, когда деньги были у нее, миссис Фаркорт потеряла всякий интерес к разговору и повернулась, чтобы уйти. Филиппа остановила ее.
– Этот человек… что вы ему рассказали обо мне?
Миссис Фар корт пожала плечами, но в ее взгляде мелькнуло
– Ничего не сказала. Думаете, мне хотелось, чтобы вас уволокли отсюда до того, как я получу с вас должок?
Это означало, что теперь не стоит рассчитывать на ее молчание. Нельзя терять ни минуты.
Филиппа бросилась в свою крохотную комнатку. Огонь там не горел, да и раньше его не зажигали, несмотря на предосеннюю прохладу. В подобных комнатах не предусматриваются такие удобства, как уголь или лишнее одеяло.
Совсем немного времени потребовалось, чтобы покидать свои скромные пожитки в сумку – единственное, что она захватила из Ариеты. Девушка замешкалась, теребя в руках сукно позаимствованного сюртука.
Пора было вернуть вещи в сундук Бесси. Но Филиппа знала, что трудно будет купить новую одежду до возвращения в дом мистера Каннингтона.
Что ж, придется как-то выкручиваться. Она была вынуждена лгать, но к списку своих грехов ей не хотелось добавлять воровство. Но когда она направилась к сундуку, который еще этим утром стоял в коридоре, то не нашла его. Неужели Бесси вернулась?
Ответ на этот вопрос знала миссис Фаркорт. Она стояла в вестибюле, скрестив руки, на ее морщинистом лице читалось явное и искреннее неодобрение.
– Она не вернется. Убила себя, вот что она сделала. Выбросилась из окна больницы.
– Бедняжка Бесси! – Филиппа прижала руку к груди. Ее соседка очень горевала, это верно, но Филиппа никак не ожидала, что она может решиться на такое.
– Ее семья приехала за вещими, – продолжала миссис Фаркорт, метнув взгляд на небольшую сумку в руках Филиппы.
– Ох, – едва слышно произнесла Филиппа. Ей было ужасно неловко, что она без спроса взяла из сундука кое-какие вещи. – Хорошо, что близкие Бесси смогут хотя бы воспользоваться скопленными ею деньгами.
Это было невинное замечание, но реакция миссис Фаркорт была резкой и моментальной. Она схватила Филиппу за запястье.
– Что вам известно об этих деньгах?
Филиппа в изумлении заморгала и с трудом выдавила:
– Б… Бесси хранила в этом сундуке свои сбережения – жалованье мужа за два года. Они с мужем хотели открыть магазин, когда он вернется домой.
Миссис Фаркорт побелела как полотно.
– Когда родственники пришли за вещами, денег в сундуке не было!
До Филиппы не сразу дошел истинный смысл ее слов. Но в следующее мгновение она гневно вырвала руку из цепких пальцев старухи.
– Я этих денег не брала!
– Это точно ты! – закричала женщина. – Да, это ты! Ты взяла их! Я поняла, что ты обманщица и воровка, как только увидела тебя!
– Если кто и взял эти деньги, так это были вы! Вы жестокая и подлая старуха,
Филиппа схватила свою сумку и побежала к двери.
– Я заявлю на тебя в полицию, воровка! – кричала женщина, в то время как Филиппа стремглав неслась по улице к ожидавшему ее кебу. – Позову полисмена и выведу тебя на чистую воду!
Абсурдность обвинения и собственное бегство в сгустившихся сумерках рассмешили Филиппу. Неужели эта зловредная старуха действительно хотела напугать Филиппу ленивыми и продажными лондонскими полицейскими?
Разве это может напугать ее, когда за ней охотится сам Наполеон?
Глава 3
К тому времени, когда Джеймс добрался до «Клуба лжецов», находившегося вблизи знаменитого квартала; где представители дна общества и высшего света смешивались в погоне за удовольствиями и развлечениями, сумерки уже зачернили и без того серое небо, а на кебах и экипажах зажглись фонари.
На углу перед зданием клуба Джеймс заметил знакомую фигуру. У неприметного входа, притворившись, будто укрывается от моросящего дождя, стоял одетый в лохмотья невысокий человечек. Джеймс не видел его лица, но сразу понял, что перед ним Фиблс. Маленького вора-карманника трудно было назвать действительным членом их странного товарищества. Конечно, Фиблс до глубины души был предан клубу, но лучше всего работал в одиночку и поэтому старательно избегал какой-либо помощи со стороны других «лжецов». Тем не менее порой он добывал просто исключительную информацию. Кроме того, мастерски умел «сесть на хвост», поскольку неприметный, но проворный и ловкий мог стать почти невидимым.
Фиблс никак не отреагировал на появление Джеймса, но тот понял, что воришка его заметил. Джеймс коснулся края шляпы, якобы плотнее натягивая ее, и Фиблс, который, казалось, смотрел в противоположную сторону, ответил на его приветствие легким пожатием плеч. Усмехнувшись, Джеймс Каннингтон продолжил путь.
На всякий случай Джеймс собирался войти в клуб через потайную дверь, выходившую в темный, глухой переулок, но решил, что в этой туманной мороси его и так никто не увидит.
В любом случае с низко надвинутой шляпой и поднятым воротником широкого плаща он мало чем отличался от любого джентльмена, рискнувшего выйти из дому в такую погоду.
Решив на этот раз не осторожничать и войти в клуб открыто, Джеймс стремительно пересек улицу и подошел к пухлому швейцару, укрывшемуся от дождя под замысловатым, позеленевшим от времени навесом. Глаза молодого парня в ливрее удивленно раскрылись, но он поспешно распахнул дверь и, последовав за Джеймсом, помог ему снять плащ.
Принимая плащ, Стаббс произнес шепотом, хотя, кроме них, в холле никого не было:
– Хозяин ждет вас в кри… крипто… в шифровальной.
Джеймс вздохнул, услышав запинания Стаббса. Молодой человек официально числился учеником, но у бывшего уличного сироты не замечалось ни малейшей тяги к учебе.