Шпион
Шрифт:
— Стоять, Равеслаут! — торжествующе оскалился этот говнюк, прекрасно понимая, что раунд за ним. — Норин, а ты можешь подойти. Не бойся.
Девушка подошла, оказавшись с Вусли совсем рядом. У Дари враз перехватило горло, сообразил: если что — он просто не успеет ее прикрыть, эта сволочь слишком близко. Демоны, как же так получилось?!
— Подожди чуть-чуть, и мы уйдем отсюда, — Олифауэлл обращался к Рин, но смотрел при этом на Пепла. Не отрываясь и не давая пошевелиться. — Уйдем, а потом уедем. Вдвоем.
— Зачем?
Когда
— Что зачем?
— Уходить с тобой.
— Разве ты не жалеешь, что мы не вместе? — На мгновение тот отвел глаза от прицела, чтобы глянуть на нее, но только на мгновение.
— Единственное, о чем я жалею, — что вообще тебя встретила!
— Ты… ты… — Револьвер так плясал у Олли в руках, что Пепел с трудом подавил в себе желание залечь. Нет, дергаться нельзя. Вообще шевелиться нельзя. Этот урод и без того сейчас начнет палить. Мало ли кого заденет…
— Ты меня не любишь? — Вусли наконец нашелся со словами. На удивление, самыми точными.
— Нет, конечно, — дернула та плечом. — С чего?
И вот тут, когда Дари, пользуясь растерянностью этой гниды, нашел, наконец, позицию, из которой мог бросить свою железку, к ним подоспело подкрепление. Летучее, демоны его дери. И совершенно ненужное.
— Так его, детка! — одобрил генерал, появляясь из-за того же полуобваленного угла, где пряталась Рин. — Так его…!
И этого хватило, чтобы крыша Олли окончательно слетела.
— Седьмой круг! — заорал он, то ли теряя остатки самообладания и надеясь, что так девушка не достанется никому… то ли, наоборот, вернув его и рассчитывая улизнуть под шумок, пока генерала будут убивать.
Но вместо того, чтобы кидаться на отца, Норин шагнула к Вусли, глянула прямо в глаза и словно выплюнула, скривившись:
— Нет, не то сказала… Жалею я, что прибить тебя не могу! — И аж присела, когда прямо над головой у нее все-таки грохнул выстрел. И еще один. С нервами говнюк не справился.
— А я могу,…!
Момент, когда Сорвени поднял револьвер, Пепел пропустил: был занят. Но точно видел, что генеральская пуля вырвала Олифауэллу клок волос одновременно с его собственным ножиком, прилетевшим чуть ниже — в плечо. Промазал, демоны! Почти… А вот Рин, кажется, разглядеть лишнее все-таки не успела. Литси выскочила все из-за того же злополучного угла и силой развернула ее к себе:
— Не смотри!
И сама тоже зарылась лицом ей в платье.
Впрочем, долгого представления все равно не вышло. Ударом ножа Олли развернуло, он непроизвольно шагнул к краю стены, глянул вниз и оцепенел, не в силах справиться с собственным ужасом и сделать хоть шаг обратно. Зависнув на пару мгновений, потерял равновесие и рухнул через низкий парапет, даже не пискнув: горло, видать, тоже перехватило.
Но все
— Жаль, — тоскливо выдал он. — Очень хотелось добраться до его глотки собственными руками.
— Так иди и доберись. — Генерал уже подходил к дочери. — Внизу вон валяется.
— Не, теперь не интересно.
На самом деле Дари сейчас не дурака валял, а ждал. Потому что они с Сорвени оказались к девушке одинаково близко. И одинаково замерли, давая ей возможность последний шаг сделать самой. И та сделала. Осторожно высвободилась из рук Литси, тут же уткнувшись носом в мундир своего отца.
— Прости, Рин. — Пепел сжал враз побелевшие губы и потихоньку, чтобы не испугать, перехватил за плечи растерянную девчонку, оставшуюся без поддержки. — Я не должен был позволять ему все это говорить. При тебе. И вообще не должен был доводить до такого вот… Но очень хотелось, чтобы ты точно знала: тебя не предавали. Прости. —
И развернулся к Литси.
— Пойдем, мелкая. Нужно предупредить, что ценный источник информации мы прошляпили. И он теперь внизу валяется. Пусть подберут сходят. Опять же, карманы у него неплохо бы проверить. Левый…
— Ты как здесь оказалась? — Сорвени остался с Рин один на один и теперь гладил дочку по вздрагивающим плечам.
— Пришли, — не сразу, но ему все-таки ответили. — С Литси.
— Это понятно, а зачем?
— Она… Я… — голос, поначалу ставший еще более придушенным, в конце концов выровнялся. — В общем, поняла, какой я была дурой. И она предложила: «Пойдем, скажешь ему, что любишь». И мы пошли. А внизу никого. Только Ретен и отец ее. Больной.
— Это ресс сказал, где искать мальчишку?
— Нет, он бы не сказал. Мы у караульного спросили.
— Убью!
— Не надо. Все равно ничего не получилось. Все… зря…
— Догоним? — через минуту спросил генерал, вклинившись между всхлипами.
— Нет, ни за что! — Девушка только крепче вцепилась в отца.
— Почему?
— Он меня никогда теперь не простит!
— Почему?!
— Потому что я ему не поверила. А поверила этому… этому…
И она опять уткнулась мокрым носом ему в мундир. Сорвени прижал дочку покрепче и, тоскливо глядя куда-то поверх ее головы, протянул:
— Вот же ж тварь! Это надо было так тебе мозги взболтать, что ты до сих пор на себя не похожа. И вообще на нормальную не похожа. Сволочь! Жаль, второй раз убить не выйдет.
Но, услышав в ответ лишь очередной всхлип, смирился:
— Ладно, пошли, нечего здесь торчать. А то бегут вон уже, с-спасатели…
Глава 29
Когда Рин привели обратно в госпиталь, подруга немедленно загнала ее наверх, помогла переодеться, напоила снотворным и уложила в постель.