Шпионка-2

Вернер Анастасия

Тётя поджала губы и принялась быстро осматривать моё лицо. До носа он не достал, поэтому она снова вернулась к коленкам и рукам.

– Я плохая, и поэтому меня бьют, - выдавила я, заикаясь и давясь соплями.

Тётя замерла и посмотрела удивлёнными глазами.

– Ты что такое говоришь?! Какая ж ты плохая? Майки, ты не слушай этих глупых детей. Только вспомни, что за отец у Квентина! Да он же пьяница и уголовник. Вот и сын у него такой

же. Это просто потому, что мальчик в такой плохой семье живёт. Вот были бы у него хорошие родители, он бы тоже хорошим был. А тебя в семье все очень любят, поэтому ты вырастешь милой девочкой, доброй, ласковой, отзывчивой. Мы с дядей тебя очень, очень любим.

Целых шесть этажей высоты. Если сделать всего один шаг вперёд - тебе конец. При ударе о землю кости переломает по всему телу. Кровь, скорее всего, брызнет во все стороны, а в человеке её около пяти литров. Всё сразу, конечно, не выльется, но лужа будет приличная. Смерть - зрелище ничуть не сексуальное. Кишечник расслабляется, и любопытные "зеваки" получают просто невосполнимые впечатления.

Тётя мне соврала тогда. "Мы тебя любим", "мы дружная семья", "ты такая хорошая девочка", "я никогда тебя не брошу" - эти патетичные слова часто мелькали в её речи.

Мне было семь, когда она умерла. За несколько дней до этого я видела, как это произойдёт, но в тот момент понятия не имела, что я - потомок Лунера. И могу видеть будущее.

– Ты чего это тут делаешь?!
– то ли булькнул, то ли икнул кто-то рядом.

Я медленно повернула голову и ошарашено уставилась на Дарину.

– Прыгай уже, - вяло попросила она. Сунула в рот нечто напоминающее сигарету и меланхолично задымила.
– Минут пять уже стоишь. Сначала забавно было, а теперь уже скучно. Самоубийства так не делаются, ты знаешь?

Я взглянула на неё враждебно. И хотя понимала, что она не давала никаких поводов, это отношение проявилось словно по щелчку. С внутренним злорадством отступила назад и слезла с выступа.

– Жаль.
– Дарина затянулась и выпустила дым. Тот сделал несколько изящных кульбитов и отправился за пределы Академии.

Раньше крыша была моим укромным уголком. Теперь нет.

– Что ты куришь?
– хмуро спросила я.

Девушка посмотрела на свёрнутую бумажку, словно вспоминая, откуда у неё эта штука, и безэмоционально сказала:

– Попросила у местного авторитета. Он продал.

Судя по всему, она говорила о Джексоне.

– Как ты сюда попала?
– задала я довольно глупый вопрос.

– Так же, как и ты.

Я вздохнула. Это было очевидно. Уже хотела развернуться и отправиться искать себе другое укрытие, как вдруг Дарина повернулась и тихо поинтересовалась:

– Что у тебя случилось?

– М?

– Ты же сюда не танцевать пришла.

Я молча сунула руки в карманы штанов и тупо подошла к соседке по комнате. Встала рядом с ней, посмотрела вниз, выпрямилась и вздохнула.

Вдали виднелись очертания города. Отсюда казалось, что он спокоен и безмятежен.

Хотелось бы чувствовать хоть что-то похожее.

– У меня в Лораплине осталась сестра, - тихо проговорила Дарина, тоже глядя

на маленькие огоньки, но не фокусируя на них взгляд. Из её рта змейкой вырвался дым. Запах был сладкий.
– У тебя же нет сестры?

– У меня никого нет, - честно сказала я.

– Повезло, - мрачно ответила девушка. Уверена, она не хотела откровенничать. Тем более - со мной. Но когда что-то накапливается, это надо выплеснуть. На кого - уже не так важно, лишь бы совесть облегчить. Враг перед тобой или друг, эти слова всё равно не для него. Они для себя самого.
– Хорошо бы у меня никого не было, я бы хоть... не переживала, как она там. Что с ней.

Я молча повернулась и присела на выступ возле края крыши. Посмотрела на блондинку. Такой бледной и грустной мне ещё не доводилось её видеть.

– Раньше мы с ней каждый вечер ходили на детскую площадку. Она обожала качели, и просто терпеть не могла горку. Мальчишки постоянно съезжали быстро, а она не успевала отбегать, и они вечно её по попе ногами били.

– Кошмар, - искренне сказала я.

Дарина перевела на меня тяжёлый взгляд.

– Потом власть в Лораплине сменилась. Выходить на улицу стало опасно. Пришлось искать ей другое занятие. И я... я ей читала книжки, косички заплетала. Такой бред, но ей нравилось. Мне, если честно, тоже.

– Так уезжай, - спокойно предложила я.

Дарина грустно усмехнулась.

– Ненавижу это место. Этот город. Я не могу находиться здесь, но и уехать отсюда не могу.

– А я вот разрешаю тебе уехать, - жестким голосом проговорила я.
– Не мучайся. Мы справимся.

– Я здесь не ради вас, - огрызнулась Дарина.
– Это моя обязанность - сделать хоть что-то на благо этого мира. Я должна.

– Мир тебе взаимностью не ответит.

– Как будто я чего-то от него жду.
– Она устало взглянула на меня.
– На меня рассчитывают люди. Я не брошу операцию из-за каких-то чувств.

Каких-то чувств...

Я повернула голову и посмотрела вниз. Заметила забор, деревья, газон, мужское общежитие.

– Со мной такое впервые.
– Дарина поджала губы и нервно провела рукой по светлым волосам.
– Обычно у меня нет недостатка в парнях. С девушками общаться не получается, не знаю, почему. А вот парней хоть отбавляй. У меня в Лораплине аж три потенциальных жениха остались.
– Девушка тихо рассмеялась.
– Представляешь? Три! А я ни об одном не вспомнила до сегодняшнего дня.

Мы помолчали.

– Золин признался мне в любви, - сухо выдавила я, глядя под ноги.

– И?
– не поняла Дарина, словно для неё в этом не было ничего удивительного.

– Со мной такое впервые.

– Так... ты протупила?

– Я же говорю, со мной такое впервые. Без понятия, что значит в этой ситуации "протупить", а что значит...

– Ты протупила, - кисло перебила Дарина.

Я сникла. Она осуждающе покачала головой.

– Чёрт, вот чего тебе ещё в этой жизни нужно? Парень признался в любви. Нет бы честно сказать, что тоже по нему сохнешь. Но нет, ты вспомнила о гордости. Что ж, можешь покупать кошку.