Шпионка-2
Шрифт:
Когда я вошла в кабинет и взглядом начала искать самое уединённое местечко, кто-то позвал:
– Матильда!
Я не обратила внимания и продолжила выбирать себе место. Тогда кто-то прошипел:
– Ма-тиль-да!
Тут-то меня и осенило: это моё шпионское имя! Я поспешно обернулась и чуть не упала, увидев Золина. Он похлопал по стулу рядом с собой. Я тяжело вздохнула, но присела, зло кинув табель, тетрадку и самописку на стол.
– Вижу, ты не рада?
– огорошено спросил парень.
Я аж поперхнулась
– А ты рад?! Полтора часа, потраченные впустую!
– возмущалась не громко, но очень убедительно.
– Здорово же, мы овладеем высоким искусством.
– О да, научимся писать слова. Лучше расскажи, из-за чего ты угодил к проф-магам?
– наблюдая за собравшимися студентами, хмуро спросила я.
Некоторые девушки и правда жутко смущались от того, что находились в одном помещении с парнями. Да уж, а я совсем отвыкла от этого странного чувства.
– Да так, ничего серьёзного, - отмахнулся Золин.
– Проф-маги - это всегда серьёзно. Рассказывай.
Но он не успел, потому что в аудиторию зашёл преподаватель. Он мне сразу не понравился. Среднего роста, полноватый, с явным животиком, белобрысый. Лицо у него было неприятное, в основном потому, что на нём виднелись странные не то пролежни, не то шрамы, словно оно когда-то сильно пострадало от угрей.
Голос был низким, а предложения, которые он воспроизводил, язвительными.
– Добрый день, студенты. Меня зовут Прохор Авдеевич, я веду у вас спецкурс. Понимаю, что вам совсем не хочется тратить время на такой предмет, как писательское мастерство, однако могу сразу сказать, что ничего не делать я вам не позволю. Предупреждаю сразу, два прогула и у вас недопуск к зачёту. Выкручивайтесь потом, как хотите, но закрывать ваши пропуски я не позволю. Без зачёта по моему предмету на следующий курс вы не попадёте, поэтому советую ходить. По поводу того, чем мы будем заниматься. Мы будем писать, да. Сегодня первое занятие, поэтому я дам вам темку, напишете небольшое эссе за полчаса. Потом проверим. Далее я буду давать вам задание на дом, а здесь мы будем разбираться ваши опусы.
Я устало потёрла виски.
Нам раздали листочки, объяснили, что в эссе очень хотят увидеть наше мнение по теме "самая красивая вещь, которую я когда-либо видел". Всего лишь обычное рассуждение!
Золин схватил самописку, и, недолго покрутив её в руках, принялся увлечённо записывать свои мысли. Я понаблюдала за остальными студентами, процесс был примерно одинаков у всех. Моя же голова оказалась абсолютно пуста. Тема была настолько глупой, размытой, неточной, что желание рассуждать отпало напрочь. Я погипнотизировала чистый лист и решила написать просто хоть что-нибудь, лишь бы ко мне не цеплялись...
... кто ж знал, что Прохор Авдеевич будет зачитывать наши "шедевры" вслух.
– Итак, переходим к сочинению некоего мистера Саймона.
– Я красноречиво глянула на взволнованного
– Он пишет нам следующее: "Был обычный прохладный день, за окном шёл дождь, прозрачные капли медленно стекали по стеклу. Я думал о ней. Прекрасной незнакомке, которую увидел вчера в толпе".
Прохор Авдеевич просмотрел на Золина, как на глубокого идиота, и спросил у зала:
– Скажите мне, что здесь не так?
– Бана-а-ально, - протянул какой-то парень, развалившись на своём стуле.
– Вот!
– Преподаватель резко ткнул листком в сторону студента.
– Лысый мальчик прав! Саймон описал нам самую банальную вещь в мире. Банальнее будет только описать рассвет.
Какая-то девушка подняла руку и, получив усталый кивок, спросила:
– Почему? Разве это не может быть самой прекрасной вещью в мире?
– Детка, ты когда-нибудь смотрела на рассвет? Ну давай, признайся, лежала на траве, или может, взбиралась на гору, и встречала рассвет? Да ты спишь ещё в это время. А теперь давайте посмотрим на Саймона. Он что, похож на того, кто увидел одну-единственную девушку и вспоминал её, пока прозрачные капли стекали по стеклу? Да этот парень ни разу с такой девушкой не разговаривал. Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь разговаривал с девушкой.
Так мы поняли, что Прохор Авдеевич настоящий гад, который любит давать прозвища студентам, критикует так жестоко, что повеситься можно после его лекции, а уж его желчь вызывала желание набить ему морду.
– Девочка по имени Матильда отличилась больше всех, - с удовольствием обратился он к своей следующей жертве. Я меланхолично потыкала самопиской по тетрадке.
– Если почти все парни описали призрачную девушку, девочки начали перечислять вещи, то Матильда описала каплю.
В аудитории послышались смешки.
– "Это была капля. Она висела на стебле цветка. Она была очень красивой и сразу мне понравилась. Я смотрела на неё очень долго. Капля медленно катилась вниз и потом упала". Конец.
Я хмуро поджала губы, а преподаватель начал насмешливо аплодировать.
– Браво! Браво! Матильда отныне мой кумир. Кто скажет, что не так в её сочинении?
И посыпались замечания экспертов: "Мало метафор", "Краткость не всегда сестра таланта", "Банально", "Она не могла увидеть каплю", "А если и могла, то зачем на неё смотреть" и т.д.
– Больше я не рад, - прошептал Золин.
Я хмыкнула.
– Что, Матильда, тебе смешно?
– мило уточнил Прохор Авдеевич.
– Да нет, просто думаю о том, что у нас пара почти кончилась.
Мужчина прищурился как-то очень недобро, после чего сказал:
– Она права. Не буду вас больше задерживать. На следующее занятие принесите эссе на тему "Мои родители".
Когда мы вышли, Золин первым делом тихо спросил:
– Я правда похож на того, кто ни разу с девушками не разговаривал?