Шпоры на босу ногу
Шрифт:
Но тут генерал вдруг неожиданно замолчал, задумался… и, наконец, сказал:
– Да, совсем было чуть не забыл. В придачу к тем пяти саблям я придаю тебе еще триста… нет, даже четыреста самых метких в колонне карабинов!
– Как это?
– А вот так! Ты можешь себе представить, что будет, если вы, без всякого прикрытия, попытаетесь отделиться от колонны? Да вы и двух сотен шагов не пройдете. А так, когда здесь заварится славное дельце, вы сможете без лишней суеты и, главное, без лишних помех удалиться. Ну а потом уже… Да, потом уже все будет зависеть только от тебя. Овраги,
– Примерно так, – согласился сержант.
– Тогда не будем терять времени! – воскликнул генерал. – Пойдем, я представлю тебе твоих новых подчиненных. Все они как один отважные и ловкие ребята. Я их лично отбирал. Пойдем!
Тут он совершенно по-приятельски обнял сержанта за плечо и стал тихонько подталкивать его к двери. Ну вот, опять как всегда, невесело подумал сержант, поворачиваясь в нужном генералу направлении, как только доходит до настоящего дела, так сразу забывают про личную неприязнь и поручают только достойному, а нас, достойных, во всей Армии всего…
Но дальше думать было уже некогда, потому что к тому времени они уже вышли на крыльцо и увидели стоящую прямо напротив него маршальскую карету с наскоро закрашенными вензелями.
– Эта? – спросил Дюваль.
– Нет-нет, – поспешно отмахнулся Оливьер. – Эта так, на дрова. Твоя карета за углом. Сам понимаешь, груз весьма, даже особенно весьма секретный, так что не ставить же его у всех на виду!
За углом дома и действительно стояла еще одна карета. Была она вся черная, без окон, запряженная парой вороных. А сидевший на ее козлах кучер-солдат с опаской поглядывал на выстроившихся неподалеку от него пятерых кавалеристов. И опасения его были весьма оправданны, потому что все пятеро – все как один! – более всего смахивали… нет, даже не на дезертиров, а на мародеров. И это еще в лучшем случае! Да и к тому же…
Так, прикидывал сержант, значит, вот что: испанский конный егерь, прусский драгун, австрийский гусар, кирасир неаполитанец и… о, мой Бог, и даже мамелюк в чалме, Египет! То есть каждой твари даже не по паре, а только поштучно! И все они, конечно же, ни словечка не знают по-французски! Этот мерзавец нарочно таких подобрал! Вот что тогда подумалось сержанту. После чего он повернулся к генералу и очень сердито спросил:
– Твои?
– Мои, – гордо кивнул генерал. – Маловато, конечно. Но зато это действительно не люди, а звери. И, главное, все они вызвались добровольно.
– Еще бы! – мрачно усмехнулся сержант. – Небось, расстрельные!
– Но почему ты сразу так? – обиделся генерал.
– Потому что давно тебя знаю!
И сержант снова посмотрел на тех солдат. У конного егеря не было карабина. У кирасира кирасы. Гусар был слишком толст. А драгун слишком зол по натуре, потому что кто еще другой станет так дико заправлять мундштучное железо? Ведь это же лошадь, божье существо! И сержант отвернулся. Но, посмотрев на мамелюка, потерял последнее терпение и уже напрямую спросил:
– А они хоть понимают по-французски?
– Да, несомненно, – поспешно заверил Оливьер. – И, кроме того, все они как один рвутся в бой. И лошади у них, сам видишь, сытые и свежие.
– Ну, к лошадям претензий особенных
– Высочайшее прощение – раз, – важно сказал Оливьер. – То есть забываются, списываются, закапываются, предаются вечному забвению все их грязные… ну, скажем так, проделки. И это – сразу, здесь. И второе – всем им дается чистая отставка и полное освобождение от всех дальнейших рекрутских наборов. Но это, второе, – уже по благополучному прибытии в ставку. Всё это с ними твердо обговорено и скреплено. Так что… Ну, да!
И Оливьер замолчал. Сержант хотел было сказать, что всё это глупости, что полное прощение и вечную отставку все эти молодцы получат сразу же, как только лишь за первым поворо…
Но генерал поспешно перебил его:
– Итак, слушай внимательно! Сейчас мы выведем пехотное каре, это три полных роты пиренейских вольтижеров, кстати, отменные стрелки, они пойдут – посмотри – вон туда, как будто мы собираемся закрепиться вон на той высоте, установить там батарею и тем самым защитить…
Ну, и так далее. Генерал продолжал объяснять свой хитроумный план прикрытия, а сержант тем временем подозвал к себе Мари и сел в седло. Генерал снизу вверх посмотрел на сержанта – вот и всегда бы так смотрел! – довольно причмокнул губами и сказал:
– Хорош, черт побери! Масть в масть!
Сержант пожал плечами, подобрал поводья, еще раз глянул на солдат… и вдруг подумал, что дело, несомненно, дрянь, но, может, сегодня как раз такой случай, когда лучше иметь дело неизвестно с кем, нежели с законченными трусами. Да и, в конце концов, Оливье трижды прав: чем сегодняшнее дело опасней вчерашнего?! Это раз. И второе: это же все равно его последняя кампания, так что опять же всё сходится! Ну разве что осталась одна сущая безделица…
– Что, сомневаешься? – вкрадчиво спросил генерал.
Однако сержант ничего ему на это не ответил. Мало того, он на него даже и не глянул, а просто тронул Мари и подъехал к отряду. Пусть будет, подумал он гневно, что будет – тем более после того, что уже было!
И вот он осадил Мари и осмотрел их, всех пятерых. И они, все пятеро, смотрели на него. Смотрели только выжидающе, потому что на их лицах не угадывалось даже малейшего намека на служебное рвение. И все-таки…
– Приятно оказаться во главе таких молодцов, каких я вижу перед собой! – бодро начал Дюваль. – Тем более, что нам предстоит сущий пустяк: пройти через неприятельские пикеты, потом пять лье по лесу, и мы в ставке. Пустяк, не правда ли?
Солдаты молчали. Сержант оглянулся на стоящего поодаль Оливьера, вздохнул и снова обратился к солдатам:
– Кто понимает по-французски?
Никто не ответил. Сержант беззвучно выругался, обернулся к генералу – и нарочито браво доложил:
– Все в порядке, можно начинать!
Генерал кивнул, развернулся и двинулся к штабу. По пути он что-то приказал подбежавшему к нему дежурному офицеру, тот козырнул и убежал. И генерал ушел, скрылся за домом. А пиренейские стрелки уже, наверное, построены, скуси патрон, взять под курок, капитан – правый фланг, лейтенанта на левый, и барабан, и марш. А мы тем временем…