Шрифт:
1
– Что ж так холодно-то? – бурчал крысёнок Шпундер, кутаясь в длинный шарф и грея подмышками замёрзшие пальчики.
– Просто зима, – вздыхал его друг, полицейский корги Брехен, подставляя тёплый мохнатый бок.
Они лежали в будке, самом уютном месте собачьего вольера во дворе полицейского участка. Там не было ветра, но мороз всё равно ощущался.
– И надолго это? – поинтересовался крысёнок.
– Надолго. Пока само не пройдёт. Это ещё снег не выпал.
– Какой снег? – нахмурился Шпундер.
– Холодный
Крысёнок поёжился. Такого ужаса в его маленькой жизни ещё не было.
Когда в городе выпал снег, стало ещё холоднее. Но в целом вокруг посветлело, длинные декабрьские ночи стали не настолько мрачными и тёмными. Свет от фонарей и витрин, отражаясь от снега, играл разноцветными искрами, пытаясь продлить короткие дни, которые пролетали, едва мелькнув серым небом над крышами. В неосвещённых закоулках почти постоянно стоял густой фиолетовый сумрак. Споря с фонарями, тени от голых деревьев ложились на сугробы причудливыми синими очертаниями.
В холодную погоду у Шпундера было одно желание: поплотнее перекусить и залечь за тёплую трубу в подвале полицейского участка. Жаль, что нельзя было забиться туда вместе с Брехеном, который жил в вольере. А без Брехена лежать за трубой было скучно.
Вот на людей холод влиял как-то странно. Они почему-то наоборот начали суетиться, вешать на улице и в помещениях всякие украшения, покупать пачками какую-то непонятную ерунду и упаковывать её в блестящую бумагу.
– Что это такое у людей творится? – спросил Шпундер, наблюдая за спешащими по своим делам прохожими.
– А что не так? – повернул к нему одно ухо Брехен.
– Всё не так. Весь город какой-то не такой. Куча всяких блестящих штук на улице. Шарики, фонарики какие-то… Да, и на каждой улице ёлок понавыростало…
– А, ну так это ж Новый год скоро… – повёл мордой пёс.
– Новый год? А как это?
– Ну как… Один год уходит, другой приходит.
– А что такое год? – спросил крысёнок.
– Время. Наше время. Которое мы живём. Э-эээ… Триста шестьдесят пять дней, как люди говорят.
– И куда же все эти дни уходят?
– Да никуда. Просто так говорят.
– Не понимаю. Так они уходят или не уходят?
– Уходят. Но не куда-то, а просто так.
– То есть совсем уходят? Прямо вот исчезают? – насторожился Шпундер.
– Ну вроде того.
– И как же это… Это же страшно! – крысёнок был близок к панике.
– Ничего не страшно, – Брехен перевернулся на другой бок. – Я же говорю: один год уходит, другой приходит. Ты и не заметишь ничего.
– А вдруг один уйдёт, а другой не придёт?
– Придёт. Всегда приходил.
– А откуда он приходит?
– Ниоткуда. Просто приходит.
– Как это? У меня в этом году, между прочим, много чего хорошего было… и что же, оно тоже исчезнет? А этот, новый… у меня в нём ничего ещё не было. Как в нём вообще жить-то, в этом, из ниоткуда?
Брехен снова повернулся к крысёнку.
– Время – понятие неизученное, – сказал он. – Оно приходит ниоткуда и уходит никуда. Его не видно и
– А как оно пахнет? – повёл носом Шпундер.
– Оно не пахнет.
– А как тогда узнали, что оно вообще есть? Как узнали, что один год уходит, а другой приходит?
– Никак. Иди людей спроси, если охота. Короче. Каждый год тридцать первого декабря год кончается. А первого января начинается следующий. Люди веселятся, наряжают ёлки, дети ждут Деда Мороза… И так каждый год. И всё. Понял?
– Понял, – кивнул Шпундер. – А кто такой Дед Мороз?
– О-о-о-ооооо… – Брехен закрыл лапами голову. – Иди лучше погуляй по морозцу, чем меня вопросами мучить.
2
И Шпундер пошёл гулять по морозцу.
Его тут же чуть не оглушило петардой, которую люди вздумали запустить во дворе. От неожиданности крысёнок прыгнул в ближайший куст, и ему пришлось выпутывать свой шарф из колючих веток.
Город был объят праздником: витрины сияли, украшенные искусственными ёлками всех цветов, люди озабоченно таскали колючие деревья на плечах, всё вокруг горело огнями, искрилось, отражалось в зеркальных шарах и игрушках. Больше всего народу было в районе Центральной площади. Рядом на рынке продавались ёлки, украшения, разные поделки и всевозможная еда. На площади дети кормили голубей семечками и хлебом. Шпундер разглядел в стае своего знакомого голубя Али. Его белые кончики крыльев постоянно мелькали среди других, серых. Судя по всему, в данный момент голубь был очень занят.
Шпундер заглянул на рынке под мясные ряды и стал свидетелем настоящего волшебства: длинная сосисочная змейка ожила и стремительно скользила куда-то между людских ног.
– Эгей, не так быстро, – Шпундер прихватил её зубами за ускользающий хвост.
Как ни странно, змейка продолжала скользить, только теперь уже вместе с крысёнком. И остановилась, только когда оказалась под бутафорским основанием большой ёлки посреди площади. Там сосиски аккуратно улеглись перед двумя котятами, чёрным и белым, которые тут же с радостным рычанием на них набросились. А рядом сидела и сверкала жёлтыми глазами угольно-чёрная кошка. Но Шпундера это не испугало, потому что и кошка была его старой знакомой. Он уже много кого знал в этом городе, но сейчас сам город начал его удивлять.
– Да ты, оказывается, воруешь сосиски, Плу, – заметил крысёнок, не забывая откусить от того хвостика, который всё равно оказался у него в зубах.
– Так устроен мир, Шпундер, – вздохнула кошка. – Послушным деткам приносит подарки Дед Мороз, а непослушным котятам вынуждена добывать пропитание их мать.
– И тут Дед Мороз? – удивился Шпундер. – Плу, что происходит? Почему весь город словно сошёл с ума? Откуда все эти ёлки, шарики, светящиеся гирлянды и ещё какой-то совершенно непонятный Дед Мороз? Это случайно не вон тот кошмар с рогами, появившийся у входа в хлебный магазин?