ШРАМ: ОБРЕТЕНИЕ АДА
Шрифт:
Западня и в самом деле имелась, причем аж две «лимонки» сразу. Ставивший растяжку предусмотрительно прыснул на проволоку черной лаковой краской из баллончика, и в потемках ловушка была вообще незаметна. Шрама спасло то, что он, не вполне доверяя прибору ночного видения, включил нашлемный фонарик. После пертурбаций в подземке, стекло светильника треснуло и немного оплавилось, но фонарь, к счастью, работал.
Шрам пролез в круглое, расширяющееся наверху отверстие и попал в средних размеров комнату, где его неведомые противники и устроили себе тайник. Впрочем, это скорее уж был настоящий схрон, подземное убежище, о чем свидетельствовали два скатанных матраса в углу, портативная газовая плитка и запаянный пакет с одноразовой пластиковой
Стрелок и его друзья ушли совсем недавно. Краска на проволоке растяжек еще пахла ацетоном, липла к рукам, а в полиэтиленовом пакете, служившем мусорным ведром, обнаружились вкусно пахнувшие мясом пусты банки из-под тушенки и перловой каши с мясом. Вода в пластиковом стаканчике с недопитым чаем еще хранила капельку тепла. С момента, когда она была кипятком, прошло часа три, не больше.
Наемнику хватило пяти минут, чтобы осмотреть помещение и разыскать активный ПДА.
Прибор негромко закурлыкал и замигал синим светодиодом, когда данные с его памяти невидимым электронным потоком информации полились сначала в ПДА наемника, а потом и прямо пред светлые очи с нетерпением ожидавшего их Лебедева.
Скоро компьютер негромко запищал, мигнул светодиодом, давая понять, что передача данных окончена. Теперь пора выбираться отсюда. Шрам еще раз сверился с картой сержанта, убрал ПДА в чехол. Руки чесались перенести растяжки с гранатами в другое место, чтобы на них подорвались сами же хозяева тайника, если им еще доведется сюда наведаться, но времени заниматься детскими шалостями не оставалось.
Коридор внизу, в котором и находился вход в тайник, загибался углом, и через небольшую галерею выходил в низкий, широкий, подпертый могучими колоннами зал, освещенный редкими лампами и тускло мерцавшими большими лужами «киселя». Шрам, увидев аномалии, удовлетворенно кивнул. Если стали появляться ловушки, значит точно где-то рядом уже есть выход. Наемник приготовился было идти дальше, но вдруг замер, затаив дыхание, без малейшего движения.
Впереди, в конце зала, на коленях стояла человеческая фигура, неотрывно глядя на громадную кляксу пузырящегося киселя. Шрам медленно-медленно поднял «Вал», поднес к глазу окуляр прицела и навел на странного человека. Незнакомец неожиданно обернулся, непостижимым чувством ощутив наблюдение. Шрам успел заметить бледное, худое, почти истощенное лицо, широко распахнутые глаза, перекошенный в немом крике рот. Палец рефлекторно надавил на курок, и «Вал» сухо простучал несколько раз.
Опытный стрелок не промахнулся, он просто не мог промазать с такого расстояния, и пули нашли свою цель. Человек, уже успевший вскочить, надломился в поясе, шатнулся, дернулся и навзничь упал прямо в громко зашипевшую едкую субстанцию. Шрам, не сводя с убитого им незнакомца автомата, медленно подошел поближе, но ловушка прекрасно знала свое дело: в ней еще плавало несколько быстро таящих костей и каких-то бесформенных кусков, но скоро исчезли и они.
В этот момент квакнул ПДА, принимая сообщение. Наверное, пришел некролог. Нельзя сказать, чтобы Шрам раскаивался: слишком много он уже убил людей, чтобы переживать по этому поводу, но все же какие-то чувства, похожие на жалость шевельнулись в нем: он расстрелял ни в чем не повинного бродягу, даже не успевшего проявить никакой агрессии к нему, просто подчиняясь закону Зоны: видишь потенциального врага — немедленно стреляй. Думать будешь потом.
Наемник достал ПДА и прочитал сообщение. «Господи…» — вдруг сорвалось с его вмиг пересохших губ. Перед глазами все поплыло, голова мгновение
«Подземелия «Агропрома». Семецкий. Огнестрельные ранения»
— Это завод? — вполголоса спросил Комаров, глядя в бинокль.
— Да, — буркнул Тайга, дожевывая кусок хлеба, намазанный сверху сгущенным молоком, — Он самый. Окраина, тут были склады и автостоянка.
Комаров немного покрутил колесико прибора, настраивая резкость. Громадные корпуса заброшенных цехов, скелетообразные вышки и округлые пузыри баков газгольдеров смотрелись угрюмо и мрачно, наводя на мысли о каком-то инопланетном поселении на Луне или Марсе. «Росток» безжизненно замер, вдавившись в землю Зоны. Но Комаров уже знал, что первые бродяги, сталкеры уже неплохо разведали территорию вымершего промышленного гиганта, целые экспедиции охотников за ценностями и артефактами бродили по улицам завода-города, рыскали по цехам и складам, пробрались на железнодорожный узел, а также обнаружили то, что было когда-то настоящим полем аномалий.
Заброшенная автостоянка на окраине завода являла собой асфальто-бетонный пустырь, заполненная до сей поры массой замерших навеки ржавых остовов автомашин. Здесь, судя по следам, угнездилось несметное количество самых разных ловушек всех имевшихся типов. Продавленный бетон говорил о «плешах», опаленный и расплавленный — о «факелах», легко крошащийся в песок от несильного удара — о «разрядниках», почерневший — о «киселе» и «студне».
Наверное, у первых бродяг, увидевших все это великолепие, так и сжимались от жадности кулаки, когда люди думали о несметном богатстве из артефактов, происходящих из тех аномалий, но, увы, ничего от этого гипотетического великолепия не осталось.
В центре «поля чудес» обнаружилась здоровенная — метров шесть в диаметре и полтора в глубину — воронка очень странного вида. Асфальт тут не был выжжен или выкопан, а скорее уж продавлен чудовищной силой строго конусовидной формой, да плюс выглажен до зеркального блеска. В воронке лежал густой, антрацитово — черный песок, очень тяжелый, с круглыми шариками-зернами. Лабораторный анализ показал, что это вообще не поддающееся анализу вещество, совершенно не реагирующее ни на какое воздействие.
Комаров лично занимался исследованием (а лучше сказать, попытками изучения) песка, противоречащего вообще любым законам мироздания. Ни одно из веществ, известных современным химикам, и близко не имеет такой удельной массы, как черные крупицы. Песок не поддавался температуре в пятнадцать тысяч градусов, и даже не нагрелся, плевать хотел на самые сильные щелочи и кислоты, его не удавалось даже измельчить в пыль для порошкового анализа.
Комаров бился со странным песком несколько дней, а потом, сдавшись и накалякав добрый десяток страниц отчета, почти каждый абзац которого заканчивался словами «реакция отсутствует», запечатал образец в контейнер и отправил Сахарову. Дальнейшая судьба «гиперинертного песка», как он сам поименовал его, осталась покрытой тайной.
Теперь же «Росток» сам представился Комарову во всем его мрачном величии. Вот уж не думал Геннадий Петрович, что когда-нибудь увидит его собственными глазами! И при таких странных обстоятельствах. Ученый, закусив губу, рассматривал далекие корпуса цехов, а Иван наблюдал за ним с сардонической усмешкой. Доел уже начавший черстветь хлеб, запил водой из фляги и, потянувшись, откинулся назад, на собственный рюкзак.
Зона была благосклонна к ним. Более чем, настолько, что это уже начинало попросту пугать. Ни разу еще Ивану не приходилось идти по Проклятым Землям вот так, запросто, чуть ли не прогулочным шагом. Да, пришлось и на брюхе поползать, и балбеса-ученого из «напугайки» за шиворот вытягивать, пока не дофантазировался до болевого шока, и пару раз от слепых собак отстреливаться. Но это же все, пардон, полная чепуха.