Шрам
Шрифт:
Когда она наклонилась над Сайласом, словно ведя учет всех его черт, он встретился с ней взглядом и впервые за несколько недель улыбнулся ей — взволнованно и открыто. Она вспомнила, отчего она целовалась с ним, трахалась. Не только от одиночества или тоски, хотя прежде всего из—за них. Были и другие причины, теснее связанные с Сайласом. И хотя он теперь находился рядом, Беллис не испытывала ни малейшего желания прикоснуться к нему. Но даже если о чувстве, когда—то бросившем Беллис в его объятия, осталось лишь воспоминание, она не жалела о том, что случилось.
«Нам обоим это было
Она отвернулась, потрепав Сайласа по затылку. Он принял этот жест доброжелательно.
— И… — сказал он.
— Дело сделано, — ответила Беллис. Он поднял брови:
— Все так просто?
— Далеко не так просто. С чего ты вдруг взял? Но дело сделано.
Он неторопливо кивнул, говоря бесцветным голосом, словно они обсуждали какой—то академический проект.
— И как тебе это удалось?
«Как это удалось нам? — молча подумала Беллис. — И удалось ли? У меня нет никаких свидетельств, никаких доказательств».
— Сама я никак не могла это сделать, — медленно начала она и тут же хлопнулась на стул, потрясенная вспышкой его гнева.
— Что—что? — воскликнул он. — Что за херню ты несешь? — Он вскочил на ноги. — Что ты там натворила, сука ты недоделанная?..
— А ну—ка сядь! — Теперь уже вскочила Беллис, наставив на него трясущийся от бешенства палец. Как ты смеешь?!»
— Беллис… что ты сделала? — Она смерила его гневным взглядом.
— Не знаю, — спокойно сказала она. — Как бы ты, интересно, пересек болото, кишащее шестифутовыми комарами. Не знаю, как бы ты справился с этим. Мы находились больше чем в миле от самхерийских кораблей… а корабли—то там были, в этом можешь не сомневаться. Не знаю, может, ты из расы кактов, или каких—нибудь долбаных струподелов, или еще какой, но в моих жилах течет кровь, и меня они убили бы.
Сайлас не говорил ни слова.
— И вот… — Беллис продолжала, теперь уже размеренным голосом, — я нашла человека, который мог добраться до кораблей, не подвергая себя опасности и не боясь быть обнаруженным. Кробюзонец, который был готов сделать это тайно, чтобы спасти свою первую родину от разорения.
— И ты все ему показала?
— Конечно. Ты думаешь, он пустился бы вплавь в блаженном неведении, положившись только на мои слова?
— Вплавь? Значит, это был Флорин Сак, да? Если бы ты хорошенько постаралась, — сказал Фенек напряженным голосом, — то и тогда не нашла бы никого другого, более преданного Саргановым водам.
— И тем не менее он сделал это, — сказала Беллис. — Но он и пальцем бы не шевельнул, если бы у него не было доказательств. Я показала ему письма. И да, ты прав, он предан Саргановым водам и не собирается возвращаться в Нью—Кробюзон. Но, черт побери, у него ведь там остались друзья. Об этом ты не подумал? Ты думаешь, ему приятна мысль о том, что гриндилоу могут уничтожить город? Дерьмо небесное!..
Сайлас неторопливо кивал, признавая, что у нее, видимо, не было выбора.
— Значит, ты все ему отдала? — сказал он.
— Да. Но все прошло как надо, без осложнений… Сайлас, мы в долгу перед Флорином Саком.
— А он знает, кто я такой? — нерешительно спросил Сайлас.
— Конечно нет. — Напряжение его спало, когда он услышал ее ответ. — Ты думаешь, я так уж глупа? Я помню, что они сделали с капитаном. Я не допущу, чтобы они тебя убили. — Голос ее звучал мягко, но без тепла. Это было подтверждение факта, но не близости.
Сайлас подумал несколько мгновений, и его сомнения, похоже, рассеялись.
— Да, видимо, выбора у тебя не оставалось, — сказал он.
Беллис лишь кивнула в ответ.
«Ах ты, неблагодарный сукин сын, — со злостью подумала она. — Тебя—то там не было…»
— И ты говоришь, что самхерийцы взяли посылку? Запечатали и согласились доставить? — На его лице появилась свирепая ухмылка. — Мы сделали это, — сказал он. — Сделали.
— Ну вот, это больше похоже на то, что я ожидала, — язвительно сказала Беллис. — Да, сделали. — Они долго смотрели в глаза друг другу. — Когда, по—твоему, они доберутся до Нью—Кробюзона?
— Не знаю, — сказал Сайлас. — Может, из этого ничего не получится. А может, получится, но мы ничего не узнаем. Мы спасем город, но никогда не узнаем об этом. Может, я всю оставшуюся жизнь проторчу на этом долбаном корыте, ломая голову над тем, как удрать отсюда. Но, черт побери, мы можем гордиться тем, что сделали, — лихорадочно сказал он. — Даже не имея от них ответа, даже не получая благодарности, мы можем довольствоваться тем, что спасли их. Разве нет?
«О да, — думала Беллис Хладовин, — мы можем гордиться. Вполне можем». Она почувствовала, как на нее нахлынула волна одиночества. Неужели теперь стало хуже, чем прежде? — спрашивала она себя. Неужели может быть хуже? Никогда не узнать? Пройти через столько опасностей и случайностей и отправить это послание на Другой конец света, чтобы оно исчезло без следа? Никогда не узнать?
«Боги, — с тоской и отчаянием подумала она. — Неужели это все? Неужели это конец?»
— И что теперь будет? — спросил Сайлас. — Со мной и с тобой?
Беллис пожала плечами.
— А что ты хотел? — В голосе ее слышалась скорее усталость, чем презрение.
— Я понимаю, что все это непросто, — мягко сказал он. — Я знаю, все это оказалось сложнее, чем мы думали. Я от тебя ничего не жду. Но, Беллис… мы с тобой владеем тайной, между нами есть кое—что общее, и я не думаю, что мы были вместе только по этой причине. Я хочу, чтобы мы остались друзьями. Можешь ты себе позволить отказаться от меня? Не иметь никого, кто знает? Знает, что ты чувствуешь на самом деле? Знает, где ты хочешь быть?