Штаб армейский, штаб фронтовой

Иванов Семен Павлович

Тогда я впервые увидел ни с чем не сравнимое зрелище сочетания высокой скорости, мощи и эффективности огня множества танков и навсегда усвоил ту истину, что в современной войне без их массированного удара победы не достигнешь. У меня зародилось страстное стремление изучить танковое дело, овладеть искусством вождения боевых машин на полях сражений. Это желание еще более укрепилось на разборе учений. Выступая на нем, М. Н. Тухачевский одобрительно отозвался о согласованном во времени и пространстве взаимодействии воздушного десанта, мотомеханизированных войск и штурмовой авиации. Заместитель Наркома обороны отметил, что такого массового авиадесанта еще не видели не только в РККА, но и в зарубежных армиях. Применение его было всесторонне продумано и прошло в строгом соответствии с планом. Но это, однако, далеко не предел - в ближайшее время, говорил М. Н. Тухачевский,

мы сможем применять многотысячные десанты. Чтобы подготовиться к этому, нужно обобщить опыт поддержания связи командования десантников со своей авиацией и особенно с танками, учесть неувязки в пробных попытках снабжения по воздуху танков, наступавших в глубине обороны, сделать более гибким взаимодействие танков со штурмовой авиацией. М. Н. Тухачевский высказал требование о необходимости настойчиво учить все рода войск в тесном взаимодействии доводить окружение противника до классической завершенности. Одновременно он призвал настойчиво прививать войскам навыки прорыва из замкнувшегося вражеского кольца.

Весьма поучительным для собравшихся было то, что разбор нередко принимал форму оживленного диалога между заместителем наркома и новым командующим войсками округа И. П. Беловым. Очень интересно было наблюдать совместную работу этих двух военачальников, столь различных и внешне, и по характеру, и по темпераменту. Приземистый, широкоплечий, с клинообразной рыжеватой бородкой и коротко подстриженными усами, с простыми, не совсем правильными чертами лица, Иван Панфилович Белов был немногословен. Прежде чем высказать какую-либо мысль, он тщательно отделял и отбрасывал все слова, без которых можно обойтись, поэтому речь его была предельно лаконичной, подчас даже отрывочной. В противовес этому речь М. Н. Тухачевского текла плавно, он не избегал вводных слов и не стремился к специфической военной фразеологии. Но самым поучительным было то, что заместитель наркома больше отмечал положительное в действиях войск, а командующий самокритично и подробно раскрывал все недостатки, в том числе и те, о которых Михаил Николаевич не упоминал.

Мне запали в душу такие слова, высказанные Тухачевским: "Военный не может быть невеждой в политике, истории, философии. Неплохо, чтобы он был также сведущ в литературе, музыке, других видах искусства". И еще: "Военная наука должна идти вровень с последним словом техники".

В тот раз из рассказов товарищей, близко знавших Михаила Николаевича, я узнал, что это был человек больших всесторонних дарований, редких способностей. Он играл на скрипке почти как профессионал, исполняя скрипичные произведения Бетховена и Мендельсона, прекрасно пел и выразительно декламировал, особенно охотно - Блока и Маяковского. Из прозаиков более всего преклонялся перед Л. Толстым. Тухачевский был и искусным мастером различных ремесел, делал скрипки, стараясь раскрыть секреты Страдивари и Амати. Он обладал исключительной физической силой, и не случайно, что даже в его рабочем кабинете за занавеской всегда имелись спортивные снаряды.

К концу моей службы в Новгороде сменилось наше дивизионное и корпусное руководство. В командование дивизией, как я уже упоминал, вступил В. А. Фролов, начальником штаба стал Н. Е. Чибисов. Убывшего в Москву М. В. Калмыкова сменил В. Н. Курдюмов, а штаб корпуса возглавил Ф. И. Толбухин. Все они в войну стали видными военачальниками, и с двумя из них мне посчастливилось тесно общаться в боевой обстановке. С Никандром Евлампиевичем Чибисовым, в частности,- во время битвы за Днепр в 1943 году, когда он командовал 38-й армией на 1-м Украинском фронте, а с Федором Ивановичем Толбухиным - на последнем этапе войны с Германией на 3-м Украинском фронте. Между ними нельзя было не заметить некоторого сходства, начиная с внешности оба были предрасположены к полноте, и вместе с тем оба имели отличную строевую выправку. Им свойственны были интеллигентность, корректность в обращении. Оба были выпускниками офицерских училищ в годы первой мировой войны и закончили ее, будучи штабс-капитанами. Оба прибыли к нам после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе и при встречах настойчиво рекомендовали мне поступить именно в эту академию.

Командир корпуса Владимир Николаевич Курдюмов был высоким, стройным человеком, на первый взгляд несколько угрюмым, но в действительности приветливым, доброжелательным. Ему было всего 35 лет. Он также окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, но еще в 1925 году. В первой мировой войне участвовал рядовым, а в гражданской - командовал батальоном и бригадой. В межвоенный период одно

время находился на военно-дипломатической работе, а затем командовал 25-й Чапаевской дивизией. В дальнейшем пути наши неоднократно перекрещивались. В советско-финляндской войне мы воевали в 8-й армии, а в Великой Отечественной побывали на Закавказском фронте. Когда я был командующим Западно-Сибирским военным округом, мне рассказывали много хорошего о Владимире Николаевиче, который возглавлял войска этого же округа в военные и первые послевоенные годы и многое сделал для него.

Хорошо запомнились мне и друзья-сверстники, мои коллеги, командиры подразделений. Все они были бескорыстно преданы своему делу, самоотверженно готовя к грядущим боям самих себя и подчиненных. Вот перед моим мысленным взором предстают командиры взводов полковой школы: Алликас, Емельянов, Леонов, Лихачев, Львов, Солодовников, Тихомиров, Фирсов, Ягодкин. Все мы были тоже чем-то похожи друг на друга, видимо преданностью службе, и вместе с тем - все разные. И судьбы сложились у нас по-разному, но никто в грозный час войны не пал духом, все достойно выполнили свой долг перед Родиной.

Леонов, например, был непревзойденным спортсменом. У Тихомирова мы учились методике проведения занятий - он был прирожденным педагогом, а во время войны доблестно командовал стрелковым полком. Фирсов имел сильный, крутой характер, он примерно исполнял свои обязанности, но его тянуло к науке. Закончив затем медицинскую академию, Фирсов стал на фронте крупным военным врачом. Тихий и застенчивый Алликас, взвод которого всегда был в числе первых на проверках, во время войны сражался во главе 7-й Эстонской стрелковой дивизии в звании генерал-майора. Близким моим другом был Солодовников. Нас сблизила любовь к коню, увлечение конным спортом. Я многому научился у друга, отличного кавалериста. Он вообще обладал, что называется, романтической жилкой, и никак не сиделось ему на одном месте - вскоре перешел в воздухоплавательный дивизион, а к началу войны стал артиллеристом. На фронте командовал истребительным противотанковым артиллерийским полком, проявил мужество и мастерство, удостоился многих наград. Ягодкин после Новгорода служил на Дальнем Востоке, быстро вырос в должности. Воевал и погиб на войне. Емельянов - весельчак, шутник, танцор и музыкант, отличался превосходной графикой. Он служил в штабе, а на фронте командовал мотострелковой бригадой. Не могу не вспомнить добрым словом и моего коллегу - начальника полковой школы артполка Н. П. Дмитриева, с которым мы затем встретились под Сталинградом.

Спаянный, крепкий коллектив был в нашем 46-м стрелковом полку имени С. П. Медведовского, как, впрочем, и во всей 16-й стрелковой дивизии имени В. И. Киквидзе. Активно работала парторганизация во главе с ее бессменным секретарем Ковальским. Завидный жизненный путь у этого чудесного человека и товарища, убежденного партийца. После долгого пребывания на посту секретаря полковой парторганизации он был во время войны комиссаром и замполитом ряда частей и соединений, затем его перевели в органы тыла, и закончил Ковальский службу начальником тыла воздушно-десантных войск.

Полученные мною в пехотном училище твердые знания и навыки хорошо помогали в работе с курсантами полковой школы. К каждому занятию готовился тщательно: продумывал его ход, намечал узловые вопросы. Плоды своего труда я мог воочию наблюдать позднее, потому что часть моих питомцев, становясь младшими командирами, служила затем в нашем же полку.

В Новгороде я стал семьянином. Военные, как правило, женятся на девушках из тех мест, где служат. Не явился исключением и я, связав свою судьбу в 1932 году с уроженкой Новгорода Верой Александровной Ослоповой, которая на все последующее время стала моей действительно боевой подругой. В Великую Отечественную войну была со мной на фронте, под Сталинградом получила ранение. Первенец у нас родился в 1934 году.

Большое значение в полку придавалось командирской подготовке, которая проводилась систематически, без срывов. С помощью товарищей по службе я прошел хорошую школу в войсках. Командовал взводом, ротой, полковой школой, а затем батальоном. Неоднократно поощрялся благодарностями, в качестве премии получал полевую сумку, бинокль и даже гражданский костюм, что вызвало особенно большую радость - впервые я смог надеть достойное гражданское платье. Когда были введены персональные воинские звания, я стал капитаном. Вскоре меня выдвинули помощником командира полка по строевой части. Все это происходило в течение семи лет в одной и той же части. В Военную академию имени М. В. Фрунзе поступил исполняющим обязанности командира полка.