Штаб армейский, штаб фронтовой
Шрифт:
Попробуем представить себе, как развивались бы события, если бы Юго-Западный фронт оставался в обороне, не получив существенных подкреплений. В этом случае Барвенковский котел все равно был бы, думается, неизбежен, ибо, не ликвидировав опасный выступ в районе Изюма, немецкое командование не смогло бы начать большое наступление. О наличии такого плана недвусмысленно свидетельствуют не вызывающие сомнения источники. Так, в своей директиве от 5 апреля 1942 года Гитлер требовал отрезать и уничтожить наши вклинившиеся войска, и сил для этого у противника было достаточно.
Наше наступление под Харьковом командование группы армий "Юг" восприняло как попытку упреждающим ударом сорвать готовящееся немецкое
Ход летней кампании 1942 года и, не исключено, всей войны пошел бы по иному руслу, если бы Сталин здраво учел данные нашей разведки, а также информацию западных держав и в соответствии с этим сосредоточил основные резервы на южном крыле советско-германского фронта, снабдив их в возможно большем количестве авиацией и зенитными средствами. Но потребовалось еще немало времени и жертв, прежде чем Сталин постиг требования военной стратегии. Лишь к началу сталинградского контрнаступления он научился наконец прислушиваться к мнению компетентных военных деятелей. А прислушаться и раньше было к чему. Даже, скажем, в докладе командования Юго-Западного фронта, который лег в основу плана Харьковской операции, указывалось: "На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между течением р. Северский Донец и Таганрогским заливом с целью овладения нижним течением р. Дон и последующим устремлением на Кавказ к источникам нефти.
Этот удар, вероятно, будет сопровождаться наступлением вспомогательной группировки войск на Сталинград и десантными операциями из Крыма на Кавказское побережье Черного моря"{141}.
Наверное, стоило бы над этим задуматься Генеральному штабу и постараться убедить Верховного не держать без пользы резервы в центре страны. Но, к сожалению, этого не произошло.
Стратегическая обстановка, аналогичная той, которая существовала весной 1942 года под Харьковом, сложилась под Курском летом 1943 года. Вот тогда мы поступили правильно: выждали, пока ударные группировки врага не сломали зубы о нашу оборону, а затем умело применили заблаговременно сосредоточенные поблизости крупные стратегические резервы для решительного контрнаступления.
Глава девятая. В 1-й танковой под Сталинградом
Минуло несколько дней после того, как наша 38-я армия с упорными боями, стоившими немалых жертв, отошла к Дону, в район Клетской и Серафимовича. Войскам пришлось переправиться на левый берег реки. Нелегко было на сердце не думалось никогда, что так глубоко вторгнется враг в пределы нашей Родины. Ведь Серафимович, бывшая, станица Усть-Медведицкая, находился всего менее чем в двухстах километрах северо-западнее Сталинграда.
Измотавшиеся во время отхода работники штаба буквально денно и нощно трудились над тем, чтобы войска сразу же после переправы были собраны, заняли выгодные для обороны рубежи, привели себя в порядок и оборудовали в инженерном отношении небольшие плацдармы на правом берегу Дона. Решение множества текущих оперативных вопросов лежало на плечах штаба, располагавшегося на хуторе Клетско-Почтовский. Командарм К. С. Москаленко, его заместитель Г. И. Шерстюк и член Военного совета В. М. Лайок почти постоянно с группами штабных работников находились в дивизиях.
Мы знали уже, что наш Юго-Западный фронт 12 июля упразднен и на базе его управления создан Сталинградский фронт, который сейчас спешно пополняется
Каждый из нас в штабе с нетерпением ожидал их возвращения, стремясь поскорее получить исчерпывающую информацию о положении дел на сталинградском направлении и конкретных задачах армии. Но наши надежды оправдались не полностью. Лишь поздно вечером Кирилл Семенович позвонил нам по телефону. Выслушав его указания, генерал Шерстюк передал трубку мне. Я услышал голос командарма с явными нотками взволнованности. Он сказал:
– Семен Павлович, готовь штаб, управление и части армейского подчинения{142} к передислокации, а как закончишь, немедленно следуй во главе штаба в Калач-на-Дону. Выдели генералу Шерстюку несколько операторов и рацию он останется на месте и организует передачу наших войск командующему 21-й армией, который должен вскоре прибыть в Клетско-Почтовский. Об остальном узнаешь при встрече в Калаче, мы с Владимиром Макаровичем находимся уже здесь. Изучаем обстановку, знакомимся с людьми, наметили место для КП в самом городе.
Нелегкое это дело - армейскому штабу и его начальнику так вот, неожиданно, оставить войска и отправиться в неизвестность. Правда, можно было догадываться, что нам предстоит формирование нового объединения, но ставшую родной 38-ю армию оставлять было все равно больно. Я ведь связал с ней свою фронтовую судьбу с января 1942 года, хорошо сработался с большинством командиров дивизий и их начальниками штабов. Мы понимали друг друга с полуслова. Соединения армии были хорошо сколоченными, закаленными в боях. Думалось, что с ними доведется сражаться и под Сталинградом. Но получилось иначе - пришлось, даже не попрощавшись, расставаться с боевыми друзьями. Грусть и сожаление скрашивала лишь уверенность, что наши старые дивизии покажут себя с наилучшей стороны и в новой обстановке. Ведь, отходя с рубежа Северского Донца, они проявили организованность, стойкость, умение маневрировать. Управление войсками не прерывалось ни на час, ни одно соединение, ни одна часть не остались в окружении - хотя и с потерями, но вышли к главным силам армии.
С трудом я отогнал грустные мысли, чтобы целиком сосредоточиться на выполнении приказа командарма. И в первую очередь взглянул на карту, прикидывая наш маршрут. В глаза прежде всего бросились две широкие голубые ленты, обозначавшие Дон и Волгу. Причудливо изогнув свои русла, обе они очень близко сошлись здесь друг с другом, а Калач оказался той точкой в излучине Дона, которая ближе всего подходила к изгибу Волги. Так что Калач и Сталинград разделяли всего каких-нибудь семь десятков километров. "Да,- подумалось мне,нам, как видно, предстоит прокалиться в самом пекле надвигающихся боев".
В организации сборов в дорогу энергично помогали начальники отделов и служб. Работа была в самом разгаре, когда в Клетско-Почтовском появился генерал А. И. Данилов. Я знал его как своего коллегу - начальника штаба 21-й армии, но он отрекомендовался уже как ее командующий. Обычно замкнутый, на сей раз Алексей Ильич был весьма оживлен и без каких-либо моих вопросов поделился новостями. Первая из них - В. Н. Гордов вызывался в Ставку, где был назначен командующим нашим фронтом вместо маршала С. К. Тимошенко. Такая весть, признаюсь, меня огорчила. Заметив это, генерал Данилов сказал: