Штопальщик времени
Шрифт:
Трещина здесь появилась недавно, мальчишка из третьей квартиры ударил мячом. Но тогда трещина лишь наметилась, не расползаясь дальше, а сейчас она увеличивалась прямо на глазах.
– Принеси лейкопластырь! – приказал Рустам.
Нигора побежала в ванную комнату и принесла из аптечки кружок лейкопластыря и ножницы.
Молниеносным движением, двигаясь как фокусник, Рустам отрезал кусок белой ленты и ловко заклеил ею разрастающуюся трещину. Поднял голову, оглядел потолок. На потолке трещин не было, но он слегка вибрировал, как при слабом землетрясении, слышался неясный
Из спальни наконец появилась проснувшаяся, потягивающаяся Фарида в узбекском платье из натурального шёлка, превращённом ею в ночную рубашку.
– Уже проснулись, мои дорогие? – пропела она своим мелодичным татарским голосом. – Ещё не завтракали, мои красавицы? – И обняла дочерей белыми пухлыми руками.
– Мам, ты опять обниматься! – высвободилась из её объятий Нигора. – Ты лучше посмотри туда!
Фарида с изумлением смотрела в окно.
– Моя книга! Напечатанная! – ахнула она. – Десять лет лежала в издательстве и – пожалуйста! И как прекрасно оформлена!
– Мам, можно я выйду на минуточку, искупаюсь и на сапоги итальянские посмотрю? – спросила Нигора. – И на твою книжку?
– Нет, доча, подожди, – пробормотала Фарида. – Я ничего не понимаю. По-моему, это та самая шуба, за которой я стояла в очереди полдня зимой! А вон маслины! Боже мой, десять лет не видела в Ташкенте маслин! Нет, Нигора, никуда пока не выходи, я сейчас проверю…
И, благоухая французскими духами, присланными сестрой из Коканда, богатый город Коканд, в нём есть всё! – Фарида резво засеменила вглубь квартиры. Нигора, Саёра и Рустам двинулись за ней.
В глубине квартиры Фарида приподняла выцветшее, полинявшее, но всё равно очень красивое сюзане, присланное ко дню свадьбы родственниками Рустама из кишлака под Ленинабадом. Сюзане закрывало вход в кладовку, заставленную банками с вареньем, всяким хламом. Фарида подошла к окошечку, заклеенному старыми пожелтевшими газетами и осторожно отлепила краешек бумаги. Прильнула к отверстию, посмотрела наружу.
– Так я и знала! Обман! Сами посмотрите!
Все по очереди прильнули к отверстию в окошечке.
В отверстие был виден пустырь, по-прежнему голый, без травы, без людей. В отдалении пас своих тощих овечек старик Тахир из глинобитного домика рядом с заброшенным кладбищем, в пыли сидела слепая старушка Зухра из пятой квартиры, что-то напевала, высыпая мусор из пластмассового ведёрка прямо на землю.
– Из дома не выходить! – сказал Рустам. – Рис у нас есть, мука, сахар есть, воду не отключили! Нигора, ставь чайник!
Через полчаса после лёгкого завтрака (хлеб с маслом, чай с сахаром) все разошлись по комнатам. Рустам расположился в большой комнате. Разложив перед собой конспекты и тетради, стал расхаживать вдоль стен, громко, как в институтской аудитории, читая лекцию на тему: «Использование компьютерной техники в космической медицине».
Фарида уединилась в спальне. Лёжа на тахте, мурлыча, напевая под нос, принялась привычно переводить на русский язык классика узбекской литературы текущего советского периода.
Нигора и Саёра ушли в свою комнату. Уселись там за два письменных стола, над которыми горными хребтами нависали книжные
Но Нигора и Саёра с ней не согласились.
– Мам, мы выберемся отсюда, и очень скоро, – заверили они Фариду.
Эксперимент
В Калькутте, в ресторане, на крыше двадцатиэтажного небоскрёба, рядом с Храмом Тысячи Будд сидели за столиком, глядя на лучший в мире закат, миллионер из Нью-Йорка, физик из Швеции, писатель из Днепропетровска, доктор Рама из ООН, наш представитель СССР в Индии – Валентин Сидоров и Нина Аллахвердова в лёгком развевающемся платье, с новой причёской кинозвезды восьмидесятых.
– Ну что ж, дорогие мои, – сказала Нина Аллахвердова, улыбаясь своей ослепительной улыбкой, – значит, вы предлагаете мне вылететь вместе с вами на эту новую планету с благоприятными для человеческой жизни условиями, вывезти туда детей, первую партию из тысячи человек, воспитать из них людей будущего? Более развитых, способных больше радоваться жизни, чем здесь, на Земле? Это возможно. Но у меня есть условия. Во-первых, я сама должна выбрать себе помощников из числа своих знакомых. Я думаю, что выберу Милу Голубкину, Неллю Исмаилову, Розу Хуснутдинову, кое-кого ещё. Во-вторых, у меня свой биологический ритм, своё чувство времени, поэтому не торопите меня, я не знаю, когда будет закончен этот эксперимент, через пять лет, через десять или позже. В-третьих, дорогие мои, я не вижу радости на ваших лицах. Почему о такой хорошей идее вы говорите с такими унылыми лицами? Если цель вашего эксперимента – создать людей радостных, с разнообразными талантами и желаниями, почему вы, руководство, так ограниченны в своём мышлении?
– Почему вы думаете только о деньгах, валюте, долларах, рублях? – обратилась она к финансисту из Нью-Йорка.
Финансист попытался согнать с лица озабоченное выражение.
– А вы почему думаете только о нейтронах-нейтринах? – спросила она физика.
Физик блеснул стёклами своих очков, смущённо отвернулся.
– А вы всё думаете, где напечатать очерк о нашем эксперименте, в «Новом мире» или журнале «Москва»? – спросила она писателя.
– Мы больше не будем! – хором заверили Нину миллионер, учёный и писатель из Днепропетровска. – Пожалуйста, не покидайте нас, мы одни ничего не сможем!
– Ну хорошо, – прищурила свои хитрые армянские глаза Нина Аллахвердова. – Я, может, и не покину вас… Но я должна признаться, что люблю красивых людей. А вы? Как вы себя ведёте?
– Ну, почему, почему вы едите салат с такой жадностью, будто неделю не ели? – обратилась она к финансисту.
Тот испуганно отодвинул от себя тарелку и смирно положил руки на колени.
– А вы почему выглядите таким больным? – спросила Нина у физика. – Сейчас же улыбнитесь и скажите что-нибудь смешное!