Шрифт:
Глава 1
2 января
Новосибирск
– Так, ну-ка не выплевывать! – с грозным видом проговорила, изо всех сил сдерживая улыбку. С интересом наблюдала, как насупилась доченька и тут же съела полную ложку рагу. А до этого выплевывала все на столешницу, играя со мной. Следила еще некоторое время за тем, как Светочка запихивает в ротик обед на ложечке, помогая себе руками, а потом проговорила: – Умница! Сейчас доешь, и пойдем на прогулку.
– А я? Мы
С улыбкой посмотрела на двух малышей, с радостью отметив, что немного поправились, а то совсем худющие были. Вздохнула и сказала:
– Мальчики, мы со Светочкой потом на работу ко мне поедем, так что взять вас не могу, – замечая их разочарованные лица, успокоила: – Но когда вернусь, принесу вам что-нибудь вкусненькое.
С криком: «Ура!» они кинулись ко мне и поцеловали своими маленькими грязными от каши губками в щеку, замарав, как следует. Потом что-то весело защебетали и унеслись в ванную.
Встала и направилась к раковине, чтобы смыть следы поцелуйчиков, как тут же услышала:
– Дочь, а почему Николаю и Марише не приготовила завтрак? Они что для тебя нелюди?
Резко повернулась к матери, худой высокой женщине со строгим недовольным выражением лица, и выдала:
– Хватит и того, что они живут в моей квартире без приглашения, питаются моими продуктами и вытаскивают деньги у родителей, которые дала вам я. Приготовят себе сами. Не перетрудятся!
– Это твой брат и у него трудности! Ты обязана понять! – грозно заявила она, и у меня тут же создалось впечатление, что я по сравнению с ней – ангел. Но меня почему-то такой не считают. Особенно на работе… бухгалтера, да и все, впрочем.
– Когда у человека трудности, он старается их решить, притом не за счет сестры! – отчеканила и, заметив, что Светочка посмотрела на меня и нахмурилась, улыбнулась ей, сбавив тон, но продолжая: – Я кроме нее никому ничего не должна и не обязана! Хотя нет, должна – налоговой ежеквартально, генеральному директору… ежедневно. Лодырей в этом маленьком списке нет и не будет!
– Ты же мальчиков накормила, – недовольно буркнула Елена Николаевна, поправляя очки на носу, выпячивая губы бантиком и показательно окидывая придирчивым взглядом пустые тарелки.
– Это мои племянники, – напомнила ей.
– Ничего бы с тобой не стало… – гневно начала она.
Положила полотенце на столешницу кухонного гарнитура белоснежного цвета, приобретенного полгода назад на заказ, и медленно подошла к маме. Посмотрела ей в глаза и спокойно выдала:
– Стало! У Николая есть жена, пусть непутевая, но тем не менее. Можете предложить ей поднять свой зад и приготовить вашему любимому сыну завтрак, – тут же посмотрела на духовой шкаф, где показывались часы, и отмечая время, добавила: – Обед. Стоит отметить, все нормальные матери поднимаются пораньше своих детей, чтобы приготовить им, а она спит до часу дня.
– Они с Коленькой устали. Очень поздно вернулись из клуба…
Подняла бровь, с интересом ожидая услышать занятное продолжение про трутня и его муху, но мама замолчала и отвела взгляд, понимая, что сболтнула лишнего. Дала ей несколько секунд, и честно сообщила:
– Мне безразлично,
– Ты совсем другой человек. Ты можешь, – процедила мать, пренебрежительно посматривая на меня.
– Что я могу? – уточнила, убирая тарелки со стола, желая чем-то занять руки. Проклятье. И так всегда. Но почему она не может хоть раз быть благодарной, хоть раз понять меня, а не кричать, что на мне можно пахать, а Коленьке тяжело? Сколько себя помню, до сих пор ему лучше не стало.
– Тебе же несложно, дочь. Ты хорошо получаешь и можешь себе позволить.
Почти швырнула посуду в раковину и произнесла… почти тихо, чтобы Светочка не реагировала на мой голос:
– Мама, я могу позволить себе работать, чтобы обеспечивать свою дочь, чтобы содержать себя, оплачивать ваши с отцом расходы, помогая как обычно. Больше… я никому ничего не должна!
– Ты винишь меня, да? Злишься, что я разрешила жить ему в моей квартире? – воскликнула она, нервно заправляя волосы за ухо, что делала, только когда была возмущена или рассержена.
«Ого! Вот это новости! Не перестаю удивляться, как этот гад ее так обрабатывает?!»
Бровь поползла вверх, но я молчала, всеми силами пытаясь не открывать рот, чтобы не высказать все, что думаю. Мама, видно, почувствовала мое состояние и спокойнее добавила:
– Да, дочь, я понимаю, что ты купила ее и пригласила нас жить, так как мы с отцом снимали, после того, как отдали свою квартиру сыну. Но Коля… Он все потерял! Пойми ты! Отдал на долги! Ты не хочешь помогать, а значит, я буду требовать… По закону мы тоже имеем право на эту жилплощадь, ты же выделила часть нам… вроде.
Немного даже подвисла. Черт… меня нигде так не удивляют, как дома! Здесь всегда диву дивишься и не знаешь, в каком углу лучше завыть. Дала себе три секунды успокоиться и почти любезно уточнила:
– Какому закону, мама?
– Так Коля сказал! Он знает, о чем говорит! И, вообще, я тебе помогаю сидеть с дочерью, ведь ты постоянно сдаешь отчеты и задерживаешься. Какая ты мать, если…
Почти мгновенно оказалась около нее и процедила:
– Я отличная мать! Ради своего ребенка готова на все, и также замечательная дочь, смею напомнить. Когда брат вновь и вновь пользуется вами, всегда помогаю всем необходимым. Но вы… все… выживаете меня со своей квартиры.
– Я помогаю тебе со Светой и требую… – настойчиво гнула она свою линию, совсем не слушая меня.
– Мама, как вы не понимаете… Да я… Неужели вы думаете, что я не могу нанять няню? Что же вы говорите словами Николая? Неужели сами ничего не видите? – с обидой проговорила, пытаясь ей хоть что-то объяснить.
– Пойми, Коленьке сейчас тяжело… – пробормотала она еле слышно, пытаясь добротой получить нужный для сына результат.
– Пусть играть перестанет в интернете, и пьянствовать заодно. Жену свою научит в кредиты не лезть и за детьми смотреть. Я еще немного согласна терпеть, а потом буду решать этот вопрос с юридической стороны, – отчеканила и пошла к Свете. Подняла столешницу и потянула ее со стульчика, взяв на руки. Повернулась к Ревтиной и добавила: