Шторм на Ладоге. Полная версия
Шрифт:
По дороге к переходу ее нагнал черный джип с госномерами.
– Петербург - город маленький, - Павел открыл заднюю дверцу перед женой.
– Из какого фильма цитата?
– Кристель забралась в салон.
– Добрый день, Витя!
– Добрый день, Кристель Генриховна, - ответил шофер.
– Ну и неделька, - Павел положил фуражку на колени, - мало нам "Алых парусов", так еще и бешеный поток туристов, слетевшихся на белые ночи... Устал, как ломовой конь. А как твои дела?
– Так же. Слава Богу, скоро можно будет пару месяцев отдохнуть.
У подъезда шумела компания подростков, отдыхающих после футбольного матча.
– А вот спиртное после спортивной тренировки пить нежелательно, - спокойно сказал Веселов, проходя мимо.
– Да мы ничего, так, пиваса понемножку, - забубнил крепыш лет шестнадцати.
– Ванна с пеной, массаж и придавить минут на 500-600, - мечтательно сказал генерал в лифте.
– Размечтался, - фыркнула Кристель, - кто бы мне массаж сделал!
– Я с удовольствием, - приобнял ее муж.
– Поможем друг другу расслабиться.
Но его мечта с треском провалилась. На звук открываемой двери в коридор выскочили Павлик и Наташа и атаковали отца. Павлик никак не мог сложить новый пазл "Боевая машина пехоты", а Наташа хотела показать отцу игру "Веселая ферма-два", подарок матери на Последний звонок.
– Папа, ты уже месяц обещаешь посмотреть!
– подпрыгивала темноволосая кареглазая девочка.
– Я уже все уровни прошла на "Серебро" и "золото", а тебе всегда некогда!
– Папа, почему у меня картинка не складывается?
– дергал отца за китель светловолосый сероглазый мальчик.
– Ты обещал помочь!
– Да, уговор дороже денег, - Веселов развел руками и покорно последовал в детскую, а Кристель поднялась в свой кабинет. Ванна и массаж подождут, а годовой отчет надо закончить до завтра...
сообщение
*
Он много лет избегал заданий, связанных с Петербургом и Ленинградской областью. Но в этот раз на кону стоял такой куш, что отказаться было невозможно.
30 июня рано утром в Пулково с трапа самолета из Нью-Йорка спустился крупный высокий мужчина с широким лбом, совершенно седой, но быстрый в движениях, похожий на медведя-гризли. Черные брюки и куртка, зеркальные очки, замкнутое малоподвижное лицо.
"Снова Ленинград, давненько я здесь не был. Хорошо хоть не Выборг и не озеро. Неприятно вспоминать о том провале. Давно меня так не выставляли без штанов на мороз... И поистине сокрушительные потери!".
По дороге в гостиницу Эрик с интересом смотрел на новые районы города, который вырос еще больше за прошедшие годы. Там, где в начале 90-х были еще пустыри, медвежьи углы, трущобы, зеленели парки, пролегала ровная широкая дорога, блестели зеркальными стеклами станции метро; деловито сновали автобусы и трамваи. Старые добрые трамваи, красные, с золотистой полосой, гремящие колесами и звякающие на ходу, как трамвайчик в "Вине из одуванчиков"...
"Да, видно старею, если становлюсь таким сентиментальным! Петербург-Ленинград!" - подпел Эрик песне из магнитолы в такси.
– Пошумел я тут в былые годы, задал перца ребятам с Литейного. Может быть, кое-кто до сих пор мечтает размазать меня по стенке. Пусть встанут в очередь, таких желающих много!".
– Мы друг другу никто - наш роман пересказан
Мы читаем и рвём письма издалека
И у нас на двоих будет прошлое разным
А теперь улыбнись и скажи мне пока
Я не буду, я не буду целовать холодных рук
В этой осени никто не виноват,
Ты уехал, ты уехал в Петербург
А приехал в Ленинград...
"Петербург-Ленинград... Вот засела!".
Московский проспект, прямой и широкий, пролегал почти через полгорода. Тротуары утопали в зелени и цветах, совершенно не запылившихся несмотря даже на потоки транспорта. Мигали светофоры, ярко блестели на солнце вывески и витрины. Погода чаще всего не баловала петербуржцев ясным небом, и они старались добавить красок в свою жизнь. На влажной почве цветы хорошо росли, а деревья, тонкие и прямые, отчаянно тянулись за солнцем и вырастали порой выше домов.
Позади остались громада Ленсовета, статуя со вскинутой рукой, арка Победы и Московские ворота. Блеснули золотые купола Новодевичьего монастыря. К обители шла, крестясь, группа женщин в длинных платьях и платках. "Да, я безнадежно стар: я еще помню те времена, когда религия в России подвергалась суровому остракизму... Как давно это было! И вместо бигбордов и ситилайтов всюду красовались транспаранты с мускулистыми рабочими и колхозницами и лозунги Компартии СССР!".
Несмотря на возраст, Куолен оставался одним из лучших специалистов по разрешению трудных ситуаций и дольше недели-другой без заказов не сидел. У него оставалась репутация человека, для которого, как говорилось в русском фильме, "невозможного мало", и платили ему хорошо. Постоянной команды он теперь не имел, нанимая временных агентов на одно-два задания. Все они лезли вон из кожи, стараясь как можно лучше проявить себя перед Серебристым Волком, зная, как он строг при отборе, и надеялись, что Куолен пригласит их поработать с ним еще раз. Были среди них хорошие работники. Но никто не мог превзойти Телмара, Кеннета, Брайана, Дерека, Чака и Малколма. Эти парни были не просто лучшими - они были идеальной командой. Но увы. Телмар прочно осел в Маангуа, вырезая фигурные спинки кроватей и стульев, а остальные навсегда остались на берегу Ладожского озера, пополнив ряды его жертв... Первый и единственный прокол Серебристого Волка. И такой сокрушительный провал.
И уж конечно ни раньше, ни потом на работе у Куолена не было таких пилотов, как Виргинские Орлицы Кристель Пинкстон и Марджори Беркли. Эти девчонки были лучшими. А Кристель была несравненна еще и как женщина. О Марджори ему напоминал ноющий в непогоду шрам на левом плече. Девчонка хорошо стреляет - чуть ниже, и это стало бы не только концом карьеры Серебристого Волка - это стало бы концом для него самого...
*
Его номер в "Астории" выходил окнами на Исаакиевский собор. Полюбовавшись величавым творением Монферрана, Эрик созвонился с заказчиком. Узнав, что компаньон приезжает завтра из Москвы утренним поездом на Московский вокзал, Куолен ответил, что встретит его, и уточнил:
– Сроки выполнения?
– В идеале вчера, - вздохнул собеседник.
"Узнаю русских, - Куолен закурил, - до последнего надеются на свой вечный авось, а к специалисту обращаются, уже безнадежно наломав дров! А разгребать бурелом приходится мне. В мои-то годы!".
Куолен частенько так ворчал, но был доволен. Если ему все еще доверяют безнадежные ситуации, и он их распутывает, значит, он еще хорош в своем деле и превосходит новых "специалистов", молодых и рьяных, готовых хоть по Невскому голыми бегать. Но он по-прежнему востребован, его имя все еще имеет вес, а значит, даже с годами он не утратил мастерства.