Шторм над Петербургом

— Алексей Иоаннович, доброе утро!

Симпатичная медсестричка улыбнулась мне и поспешила дальше по коридору.

Дни под белыми сводами Военно-медицинской академии тянулись как вечность. Нас с Катериной подвергли полному обследованию и ни в какую не желали отпускать обратно в казарму. Но сегодня, как я надеялся, должны были выпустить из маголекарского плена.

Дверь кабинета Заболоцкого приоткрылась, и на меня уставился его ассистент — долговязый и тощий паренек в круглых очках.

— Алексей Иоаннович, можете войти!

Ассистент

вышел и оставил открытой дверь, давая нам с главным возможность поговорить наедине. Я был рад, что курировать нас поручили именно Заболоцкому — все же знакомое лицо, да и в токсикологии Артем Юрьевич хорошо разбирался.

Он ждал у окна, просматривая какие-то бумаги, и, когда я подошел, кивнул мне, чтобы я подходил ближе.

— Алексей Иоаннович, выглядите гораздо лучше, — улыбнулся он, подавая мне руку.

Мы обменялись приветствиями, и Заболоцкий пригласил меня сесть за стол. — Да и показатели у вас уже как у полностью здорового человека.

— Поверьте, Артем Юрьевич, я не меньше вашего рад это слышать, — я вздохнул с облегчением, едва сдержав желание улыбнуться.

Маголекарь неожиданно нахмурился.

— И все же будьте впредь аккуратнее с распределением силы, Алексей. В этом главная беда всех сильных магов. Вы настолько привыкаете к тому, что у вас всегда есть запас, что когда влезаете в изнурительную заварушку, забываете распределять ресурсы правильно. Это погубило многих перспективных магов, Алексей. Выгорание — не шутки, я обязан об этом напомнить.

Я кивнул, нисколько не смутившись неожиданному наставлению.

— Виноват, Артем Юрьевич. Но сами понимаете, в Сердоболе не было времени задумываться о распределении сил. Никто не предполагал, что случится после аномалии.

Маголекарь кивнул и подвинул к себе толстую папку с моей фамилией.

— К счастью, вам повезло, и у нас для вас хорошие новости. По всем данным, ваш организм восстановился. Конечно, есть кое-какие остаточные явления, но общее состояние в норме, и мы готовы вас отпустить.

Я коротко кивнул, но лекарь понимал, что пришел я не за этим. Всё то время, пока нас с Катей гоняли по томографам и капельницам, никто не посвящал нас в детали исследования улик. Сейчас я хотел восполнить это упущение.

Заболоцкий сложил руки на груди, пристально глядя на меня.

— Но это не всё. Я же понимаю, что вы не просто пришли пожелать мне доброго утра.

— Виноват, — отозвался я. — Мне нужно знать, что вкололи Катерине и как это отразится на ней в дальнейшем. Другие лекари молчат. А Романова — моя добрая подруга и сослуживица. Я несу за нее ответственность.

— Понимаю, — кивнул маголекарь. — Первичные предположения оказались верны. Катерине Дмитриевне действительно ввели препарат, который производили в той лаборатории. И это — нечто новое, прежде мы ничего подобного не видели.

Я нетерпеливо подался вперед.

— В каком плане?

— Мы провели полное исследование вещества — насколько позволяет наше оснащение. И это действительно уникальная разработка. Сочетание стабилизированной энергии Искажений с тяжелыми химическими соединениями. В небольших дозах он,

как вы уже знаете по произошедшему с Катериной Дмитриевной, значительно ослабляет способность концентрировать эфир и стихийные силы. Но в более сильных дозах последствия могут быть гораздо опаснее. Это соединение уничтожает эфирные структуры организма. Этот препарат — убийца магов.

Мы обменялись тяжелыми взглядами. Заболоцкий говорил спокойно, тщательно подбирая слова. Но от меня не укрылось, насколько он был встревожен.

И его можно было понять. Ни в моем родном мире, ни в этом маги не были бессмертными. Но наш организм работал иначе за счет высокой концентрации эфира. Именно эфир лежал в основе наших способностей и позволял нашим телам выдерживать нечеловеческие нагрузки.

Да, мы могли выгорать, нас точно так же могли дырявить пули и отравлять яды. Но маг за счет эфира имел другой метаболизм, ускоренную регенерацию, высокую сопротивляемость…

— Значит, этот препарат может, по сути, не только уничтожить магические способности, но и блокировать жизненные потоки в теле, — заключил я, откинувшись на спинку стула.

— Именно. Хотя у Катерины Дмитриевны, к счастью, это было временным эффектом, — Заболоцкий кивнул, слегка смягчая голос. — Ее спасла адаптация к энергии Искажений, иначе она бы не выдержала. Мы с коллегами даже не догадывались, что кто-то сможет соединить столь опасные компоненты. Точнее, стабилизировать аномальную энергию в такой форме… Это разработка весьма высокого уровня. Уж простите, в обычной нарколаборатории такого не сделаешь. Это наверняка потребовало долгих исследований. И мне страшно предположить, на ком тестировали это вещество и сколько душ оно уже погубило.

Я задумчиво кивнул.

— Ничего удивительного, что лаборатория находилась в таком захолустье.

— Хорошо, если она такая одна. Оборудование уничтожили, специалистов — наверняка тоже. Но технология-то осталась. Это пугает.

Я молчал, чувствуя, как внутри медленно закипает глухая ярость. Сама мысль о том, что кто-то пытался насильно лишить нас сил и сделать беспомощными перед лицом неизвестного врага, была неприемлемой.

В моем родном мире тоже были войны, политические интриги и жестокая борьба за власть. Но борьба с Искажениями всегда была вне политики. Позиция любого государства и правителя была неизменна: Искажение — враг, с которым не договориться и который не пощадит никого.

Поэтому мой Орден был вне политики. У нас, мастеров аномалий, даже подданства не было. И любое сражение заканчивалось ровно в тот момент, когда открывался очередной портал, а мои братья по Ордену имели право требовать помощи любого войска.

Но здесь, в этом слабом мирке, где даже магия работала на полшишечки, кто-то решил, что сможет управлять этой силой, и хотел пользоваться ею в своих интересах.

— Я должен как можно скорее присоединиться к расследованию, — сказал я, не сводя пристального взгляда с Заболоцкого. — Если этот препарат попадет на улицы, то убьет всякого, кто его употребит. Но что-то мне подсказывает, что создавался он совершенно для иной категории населения.