Шторм времени
Шрифт:
Из-за этого его планы пошли насмарку. Было запланировано, что он явится к нам, вытянет из нас все необходимые сведения, заложит в компьютер и получит ответ, каким образом приспособить нас к культуре их времени, если это вообще окажется возможным. Вместо этого он барахтался, как котенок, с трудом воспринимая мои образы, в то время как я все сильнее запутывался в его.
Впрочем, этот вывод не совсем верен. Его представления, в отличие от моих, были исключительно логичными и логически взаимосвязанными, что давало мне серьезное преимущество. Но в его распоряжении имелись способности и концепции, которые он считал само собой разумеющимися, и я не мог заставить его говорить о них, поскольку не имел возможности объяснить, чего
Только на четвертый день я добился прорыва, и это произошло по довольно странной причине. Мой мозг, который никогда не мог оставить проблему в покое, а мучался ею и пережевывал ее до тех пор, пока не лопалась либо проблема, либо он сам, обдумывал два загадочных разговора, которые состоялись у нас с Мэри накануне ее ухода и с Эллен в тот день, когда появился Обсидиан.
Я все никак не мог понять, что они имели в виду. Несмотря на все мои попытки разобраться, сознание скользило по воспоминаниям, что они говорили мне, будто обе находились как бы под стеклянными колпаками. В то же время у меня была причина раздумывать над этим. Было во мне что-то, чего я, очевидно, не видел, как, например, не мог видеть собственные глазные яблоки, кроме как в зеркале, или собственный затылок. Должно быть, есть во мне что-то, думал я, вроде темного пятна, тени, отбрасываемой самим механизмом моих чувств, которое удерживало меня от близости, которую я хотел бы иметь с другими людьми, особенно с Эллен. Я прорабатывал самые разные подходы к проблеме, пытаясь найти способ, так сказать, увидеть невидимое, и во время разговора с Обсидианом мне неожиданно пришло в голову, что может иметься сходство между этой проблемой и проблемой в общении с ним.
В качестве средства достижения понимания с Эллен я попытался вызвать к жизни золотой свет. Но обнаружил, что когда для этого попытался достичь ощущения единства со всем сущим, не смог добиться этого состояния. Теперь мне пришло в голову, что не будет никакого вреда, если я попытаюсь еще раз в случае с Обсидианом и его людьми, поскольку задействованные эмоциональные корни не уходили столь глубоко в темноту моей собственной души.
Я попытался, и мне помогло то, что за последние несколько дней интенсивных разговоров с Обсидианом он начал мне нравиться. Я думал, что почти могу ухватить то, что он описывал как уникальную составляющую личности, по которой все прочие разумные существа его времени узнавали его. Поэтому я выбрал момент, когда он пытался объяснить мне, что им заменяло семейную структуру, которая существовала у нас в общине. Пока он говорил, сидя на траве, я наблюдал за ним. Он был оживлен, а руки его рисовали в воздухе замысловатые узоры. Он обладал качеством казаться исполненным энергии даже тогда, когда явно не испытывал напряжения и расслаблялся. Это было способностью, которую я отмечал и раньше, случайно встречаясь с профессиональными атлетами, находившимися на пике формы.
Я почти не слушал того, что он говорит. Мое сознание автоматически фиксировало его слова, но я был спокоен, зная, что все фиксирует магнитофон и вечером я смогу прослушать запись в тишине библиотеки. В основном мое внимание было сосредоточено на нем как таковом – как он произносит слова, размахивает руками, передавая мне энергию в форме звука и жеста. Я внутренне скосил глаза, чтобы сфокусироваться на нем в этом смысле, и, когда я сфокусировался, наложил поверх его маячащего передо мной образа эмоционально-интеллектуальный гештальт, которым являлся мой друг Обсидиан, каким я его знал.
Два образа слились воедино, и когда это произошло, я в первый раз смог отступить на шаг от него и от настоящего момента. Я удерживал свою точку зрения на этом расстоянии и медленно позволил впитаться в себя остальному дню.
Мы сидели рядом с летним дворцом, и я прислонился спиной к стене. Так я мог смотреть через его плечо на посадочную площадку и дальше – на поросший деревьями склон, городок
Я видел, как качаются верхушки деревьев, и чувствовал, как ветерок время от времени касается моего лица и рук, то и дело перемежаясь теплотой полуденного солнца. Для насекомых было еще рановато, но на лесистом склоне пониже нас вдруг неожиданно вспорхнуло в воздух облачко крошечных точек-птиц, темным пятном на мгновение заслонило яркое солнце, а затем снова пропало из вида в темной массе листьев.
Чуть выше в безоблачном небе виднелась еще одна точка. Ястреб? Мои глаза обвели взглядом горизонт. Я медленно начал ощущать ритм, который отстукивало мое собственное сердце, и в то же время дыхание мира. Снова золотистый свет начал окутывать меня, и снова я почувствовал, что касаюсь всего, что есть на земле, в небе и в воде – от полюса до полюса. Я касался всего сущего и потянулся, чтобы коснуться Обсидиана.
Я смотрел на него, не двигая глазами, и в первый раз увидел его целиком – таким, какой он есть. Поскольку он был частью вселенной так же, как все остальное, именно это было сутью отличия его общины от нашей. Они воспринимали вселенную целиком и ощущали себя ее частью, в то время как мы считали себя несопоставимыми с ней и изолированными от нее. Вот почему личность Обсидиана была неизменной и мгновенно узнаваемой его товарищами. Это было результатом того, что измерения этой личности определялись окружающей его вселенной, в которой он находился и рабочей частью которой он являлся. Мгновенно образовался гештальт, и я без слов, без символов понял, какое другое постоянное место он и все остальные мыслящие существа его периода занимают в их собственном времени и месте.
Я снова смог вызвать к жизни золотистый свет, и это помогло мне найти то, что я искал. Я сидел, просто почувствовав это на короткий миг, – а потом перестал. Свет померк, и я снова вернулся в свое обычное тело и улыбнулся Обсидиану.
Но он не улыбнулся в ответ. Он замолчал и уставился на меня с удивленным выражением.
– Обсидиан... – начал было я, собираясь рассказать ему, что я только что понял.
Он исчез.
Глава 33
Он появился лишь через некоторое время. Его не было весь остаток этого дня и два следующих. Я не беспокоился, что каким-то образом разрушил складывающиеся между нами отношения, между нашими людьми и его межзвездным сообществом. Вслед за моментом появления света и моего неожиданного прорыва к пониманию я был уверен, что дело не в этом, и попытался подбодрить других членов нашей группы, которые склонны были беспокоиться по поводу его длительного отсутствия.
– Нашими словами этого не объяснить, – говорил я Эллен, Биллу, Доку, Порнярску и еще примерно пятерым членам общины, которые за последние несколько недель стали настоящими лидерами. Мы сидели около камина в библиотеке, окна были открыты, и сквозь них виднелось вечернее небо. – Но я уверен, что никоим образом не обидел его. Не могу вам объяснить, откуда мне это известно, но я знаю это точно.
– Тогда почему же он испарился? – спросил Билл. – Может, хоть попытаешься объяснить нам это, Марк.
– Он понял, что я делаю, – этот фокус единения со вселенной, о котором я вам уже рассказывал. Я объяснил, как мог, и сейчас не намерен объяснять все заново. Вам придется научиться самим проделывать это, если вы действительно хотите все понять.
– Тогда тебе самое время начать давать нам уроки, – сказал Док, и все рассмеялись.
– Обязательно, – сказал я. – Нет, серьезно, я попробую. Когда у нас появится время.
– Продолжай, Марк, – сказал Билл. – Расскажи все до конца. Он знал, что ты делаешь.., и это и обеспокоило его, да?