Шторм. Отмеченный Судьбой

Беспалова Екатерина

– Ты и в прошлый раз ехала в электричке, где было полно народу, – ухмыльнулся Ерёменко. – Разве тебе много надо, чтобы попасть в неприятности?

В глазах Кати полыхнула злость.

– Знаешь что? В том, что я уехала во Владимир одна, виноват целиком и полностью ты.

Шторм следил за их перебранкой, пытаясь понять, в каком именно месте у них всё шло так хорошо и ровно, как это описывал ещё днём Стас.

– Или тебе напомнить, из-за кого мне пришлось покинуть Москву?

Оба, как по команде, посмотрели на

Александра. Брови Шторма взметнулись наверх. Оказывается, стрелки переводить умел не только он… На площадке воцарилась тишина. Сказанное явно было брошено в сердцах и не предназначалось для широкой публики.

– Воу-воу-воу, – улыбнулся Александр. – Попридержите коней, хлопцы. Я, конечно, понимаю, милые бранятся – только тешатся, но по-моему суть беседы сводилась совсем не к этому. – Повернувшись к брату, он продолжил: – Рената у себя. Ей стало нехорошо. Я проводил её до дверей квартиры и ушёл. Ответ более, чем исчерпывающий. Я прав?

Стас тяжело дышал, продолжая хранить молчание, однако во взгляде сквозило сомнение.

– Теперь что касается Соколовской… – Шторм посмотрел на неё. – Она уже собиралась домой, когда появился я. Прости, что задержал. Нужно было незаметно проводить тебя до подъезда и подождать, когда ты в него зайдёшь. У нас никогда не получалось вести светские беседы. – На лице заиграла тёплая улыбка. – Не стоило начинать и сейчас. – Александр пожал плечами и, как ни в чём ни бывало, закончил: – Я всегда умел испортить приличную компанию своим появлением, а потому готов понести любое наказание от без двух минут молодожёнов.

Он замолчал, однако ответных реплик на столь бесцеремонное выступление не поступило: то ли шутить разучился, то ли то, что должно было стать шуткой, в их ушах звучало как сарказм – едкий, колкий и цепляющий за живое сарказм. Дьявол! Зачем вообще возвращался сюда?

– Продолжим разговор завтра, – наконец первым нарушил тишину Стас, глядя на Катю.

Не говоря ни слова, Соколовская скрестила руки на груди и двинулась к арке, за которой располагался вход в подъезд их дома. Глупая ситуация… Необоснованная ревность, беседы на повышенных тонах, резкость в голосе и во взгляде – по какому праву он вообще позволял себе так относиться к ней?

Ты обещала… Голос совести напомнил, что случилось днём. Обещала… Это были лишь слова, чтобы заставить его сменить тему, но, по-видимому, для него они значили больше, чем вкладывала в них она.

– «Продолжим разговор завтра…» – прошептала едва слышно Катя. – Мы его закончим, поставив огромную жирную точку.

С возвращением Александра снова появились проблемы. Как один человек был способен навести такой бардак: в личной жизни, в семье, в голове и самое главное – в сердце? Глубоко вздохнув, она достала ключи из кармана джинсов и, открыв дверь, вошла в тёплый подъезд.

Когда девушка скрылась из виду, Стас положил тяжёлую руку на плечо брата и заставил его остановиться:

– Давай на чистоту, ладно?

Александр развернулся, расправив плечи. Похоже, пришла пора расставлять акценты.

–

Ты ушёл в свою чёртову армию, и у нас всё стало налаживаться. Она была счастлива и никого не видела, кроме меня. Мы были парой, мать твою! – выкрикнул Ерёменко, не сдерживая гнева. – Нормальной, счастливой парой!

Голос звучал спокойно, но наполнен был ненавистью до отказа.

– И когда она забыла о тебе, ты опять влез в её жизнь. Стал героем… – Стас покачал головой и усмехнулся: – Героем… Значит, чтобы добиться расположения, нужно надеть зелёную форму и превратиться в калеку? Так, что ли?

Лицо Александра побледнело. Брат ступил на запретную территорию. Пускай им двигала обида, зависть, злость – да что угодно! – но говорить так не имел права.

– Она ненавидела тебя, когда ты уходил. Что могло случиться?

– Люди меняются.

– Конечно! – фыркнул Стас. – Меняются. Или пара капель крови способна даже к чудовищу вызвать сострадание? – Он шагнул навстречу. Руки сжались в кулаки. – А может, дело не в тебе, а в ней? Может быть, она любит, когда больно и жёстко? Эдакая пай-девочка с задатками первостатейной шлюхи. А я-то дурак, думал: она не такая, как все. Тогда надо дать ей «Оскар».

Шторм не понял, когда нанёс удар, свалив Стаса с ног и закрыв неиссякаемый фонтан унижений. Он смотрел на брата, всё ещё сжимая руку в кулак, занесённую для удара. Но, по-видимому, тот не собирался давать сдачи. Помотав головой, Стас сплюнул кровь, вставая на ноги. Сумасшествие, пылавшее в глазах буквально несколько секунд назад, испарилось. Шторм отступил назад.

– Чтобы добиться её расположения, нужно быть человеком в первую очередь, – проговорил он. – Жаль, что ты этого до сих пор не понял, а я понял, но слишком поздно.

И больше не говоря ни слова, Александр направился к подъезду. Неприятный осадок, осевший внутри по возвращении домой, превратился в толстый налёт. Чувство одиночества усилилось в несколько раз. Лучше бы это он сдох полгода назад… У ефрейтора хотя бы была семья.

– Почему мы не приезжаем сюда, когда нет шумных вечеринок? – недовольно надула губы Рената, взяв со столика коктейль. – Тут очень мило.

– Потому что это место, где собирается либо семья, либо элитная студенческая тусовка, – Александр стрельнул бровями, подавшись к девушке. – Третьего не дано.

В глазах Ренаты появился озорной блеск. Изрядная доля выпитого спиртного давала о себе знать. Слова, сопровождаемые нарушением личного пространства, воспринимались как повод в очередной раз повысить уровень тестостерона в крови.

– А я…

– А ты пока только во второй группе, – выдохнул Шторм, по-хозяйски положив ладонь на обнажённую талию Кругловой.

– Пока?.. – томная улыбка озарила лицо.