ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет

Малунов Николай Александрович

Подтянув инкубатор к себе, он аккуратно поднял его, посмотрел на малыша.

Ребенок. Настоящий. Живой!

«Сын… Спаси сына», - вспыли ее слова перед смертью. Чьего сына? Сердце кольнуло, на этот раз не от осколка. Чьего сына? Ее? Его? Их?! От догадки Данилу стало плохо. Ее тошнота, температура… Плохое самочувствие, и настроение… Все встало на свои места. Так что… Наталья была… Беременна?! Но как? Когда? И… И-и-и-и-и как… Почему не сказала?!

Он дернул губами. Какая уже разница… Положив банку на колени, Данил медленно потрогал рану. Рубашка разорвана, под ней мокро. Дырка не глубокая,

в мясе, но боль от нее сильная. Стреляет до самого глаза. А вот еще одна… В ноге… Выше колена… и еще одна – чуть ниже. Так его не хило оказывается, зацепило!..

– Тампонада! – сами собой вспомнились слова инструкторши в лагере на обучении. – Самое главное сразу остановить кровь! Если вытечет слишком много, уже не откачают. Потому мота-а-а-а-аем, ту-у-у-у-у-уго. Чем туже, тем лучше!..

Слова из другой жизни. Откуда-то из очень далекого прошлого. Такие тихие, словно дыхание ветра. Мир стал другим… Раньше все в нем было понятно. Это враг, в него стреляй. Это дырка – ее латай… А сейчас… А сейчас ничего не ясно. Об мира – тот, что снаружи и тот что внутри у Данила перевернулись мгновенно. Сначала погиб лучший друг. Столько прошли вместе… Вроде недавно познакомились, в той проклятой школе, ночью... А уже считай, целая жизнь прошла! Теперь вот она… Сколько еще смертей нужно этой ненасытной вселенной?! И наступит ли он тут когда-нибудь, мир этот?!

– Зато ты стал отцом… - тихонечко сказал внутренний голос.

Данил улыбнулся.

От-цом… Смешно… Он прошептал чуть громче: «Па-па»…

Губы сами собой растянулись в слабой улыбке. Мозг от недостачи кислорода и кровопотери начал бредить. Ему показалось, что малыш в банке улыбнулся ему в ответ…

– Эх, - подумал Петров, глубоко вздохнув. – А своего отца я так и не повидал… Жив ли старый?.. Так ведь за все это время и не поинтересовался! Даже не вспомнил! А теперь… Теперь, когда костлявая уже за спиной, дышит в затылок, готовясь поцеловать своими ледяными губами, почему-то вспомнился отец… Тот, из-за которого он и пошел в армию… По стопам, как говорится. Вредный. Упрямый. Хотел доказать, что не хуже… Доказал?!. Сын называется! Пол года не вспоминал, а как в жопу ужалили, так сразу про папу подумал… Но что уже сделаешь? Жаль, не позвонить, ни письмо не оставить о том, как его сын погиб…

Данил зажмурился. Представил на мгновение отца… Вот он, старый, сидит за своим столом где-то в Екатеринбурге… А Данил, тут, за тысячи километров, перед самым концом шлет ему мысленную весточку… Услышит ли? Почувствует?.. Хотелось верить…

В легких забулькало. Данил судорожно вздохнул.

– Извини, сынок, - прошептал он, открывая глаза, – не судьба, видать нам выйти…

За спиной что-то затрещало. Трещало, кстати, давно, только Петров раньше не придавал этому звуку внимания. Да и уши видать, только разложило, свист в голове прошел.

Данил запрокинул голову. Узел радиосвязи. Тот самый, который он уже видел здесь в прошлый раз. А! Вон, кстати и парнишка тот… Лежит, дыркой в легком булькает… ну что-ж, сынок. Не повезло тебе… А что поделать? Время такое! Я бы помог, да патронов маловато.

Ослабевшей рукой Байкал дотянулся до переговорного устройства. Тяжело поднялся, уселся в кресло, надел наушники.

Нет, не уселся. Упал. Оглядел станцию. «КВ, ВЧ, УК-РП, ЁКЛМН»… от обилия сокращений голова заболела сильнее.

Отыскав что-то похожее на подстроечную частоту, щелкнув переключатель «антенна» в положении «вкл.», «питание» на «аккум.», «Связь» на «прдч.», пододвинул микрофон.

Выбраться ему, видать, уже не суждено, а вот исполнить вторую волю умершей, он еще был в силах. Уничтожить это место. Разрушить до основания, испечь до самого ада… Не зря видать старика вспомнил. Ох не зря! Теперь бы только дозвониться... Только допроситься!

– «Струна»… «Струна», - проговорил он не громко… - Это «Байкал»… «Струна» - «Байкалу», «Струна» - «Байкалу»… - шипение в эфире, шипение в легких и в носу.
– «Струна» - «Байкалу»! Ответь!

Тишина… Треск помех. Второй канал бубнит неясным голосом. В ушах звон. Сильнее и сильнее, в зубах уже отдает…

– «Струна» - «Байкалу», прием… «Струна» - «Байкалу», прием… - в глазах темнеет.

– «Струна»… Это «Байкал»… «Струна»… Это «Байкал»… Пап… Ответь…

«Ш-ш-ш-ш-ш-ш, фр-фр-фр-фр, ву-у-у-у-а»… И тишина. Ничего.

Данил покачнулся. Голова поплыла. Но он удержался. Рядом кто-то заворочался. Оглядываться он не стал. Достучаться! Дозвониться! Докричаться до отца сейчас для него стало приоритетной задачей. Он знал, что он его услышит… Нужно лишь погромче позвать… Мозг вспыхнул, в последней вспышке и Данил упал.

***

Ему снился сон… чудесный, светлый. Такой, какой уже не снился давно. Его в последнее время вообще сны не посещали. А тут. На тебе! Столько всего разом! Но!..

Петров открыл глаза.

Поднялся.

Кровать скрипнула, нарушив тишину.

В коридоре раздался торопливый шаг. Видимо он его и разбудил. Глянув на часы, отметил, что проспал совсем не много. Надо же! А ощущения отличные! Полон сил, и… В груди кольнуло…

– Товарищ генерал! – ворвался в помещение молодой солдат-посыльный.

Парень тут же отдал честь, вытянувшись в струну.

Петров нахмурился.

– Что там? – пробасил старик, поднимаясь.

– Сигнал! – звонко крикнул ефрейтор.

– Что за сигнал?

– Не могу знать, товарищ генерал! Товарищ капитан за вами послал, сказал срочно!

Генерал нахмурился. Встал. Накинул китель на плечи. Ощущение сна, стремительно ускользало. Появилось какое-то напряжение. Случилось что-то явно не стандартное, а в это время все не стандартное обычно ничем хорошим не заканчивается. Старый генерал вышел из комнаты, запер за собой дверь.

– Надо же, - подумал он, - впервые сын приснился…

***

Петров проснулся. Голова гудела как после похмелья. Во рту сухость. Руки дрожат… Но он проснулся! А ведь уже и не думал…

– «Байкал» - «Струне»! «Байкал» - «Струне»! – сквозь вой прошуршало в наушниках.

Едва слышно, словно показалось.

– «Байкал»! «Байкал»! Я «струна»! Прием!

– Пап? – Данил поднял голову.

Плывущий взгляд красных глаз уперся в сиреневое марево. Понятно. Галлюцинации. Он так сильно хотел услышать отца, что мозг в последней конвульсии мозг решил поддаться и сыграть с ним в эту игру. Значит, он еще спит…