Шторм
Шрифт:
— Мой царственный супруг — Изабелла чуть повернула голову в сторону мужа и продолжила — несомненно прав в том, что наши войска нужны здесь. Но мы ценим ваши труды на благо королевства и Святой Матери церкви, поэтому не будем возражать, если дон Кристобаль сможет снарядить экспедицию самостоятельно.
— Но только после того, как он изложит на бумаге свое путешествие, — произнес Фердинанд, желавший оставить за собой последнее слово, после чего дал понять, что аудиенция закончена.
Колумб поклонился и вышел. Он, выстрадавший и совершивший путешествие в легендарную страну Великого хана, единственный
Глава 1
— Иншалла!
Протяжный крик муэдзина, усиленный мощными колонками, вырвал Али из сна. Слишком короткого сна для того, кто лег три часа назад после восемнадцати часов работы за компьютером.
С трудом разлепив глаза, он повернул голову и посмотрел на часы. Все как всегда, по старому Омару, четверть века служившему в мечети университета Аль-Масуд аль Муса, можно было сверять часы.
Али прикрыл глаза, желая хоть немного продлить блаженство сна, но вдруг резко отбросил одеяло и сел, осматривая комнату широко открытыми глазами. И было отчего: в его мозгу колоколом била одна мысль: "Я решил задачу! Я знаю!".
Небольшая комната университетской общаги для аспирантов и одиноких сотрудников представляла собой типичное жилище молодого холостяка, у которого есть время на работу, но которому катастрофически неохота тратить его на уборку. Тем более, что в этом беспорядке все вещи были всегда под рукой, хотя и не всегда ясно, когда и под какую руку они понадобятся.
Вот и сейчас итог его последнего дня и полубезумной ночи явственно читался в том беспорядке, который царил на компьютерном столе, где компакт-диск "История науки. Часть 2" служил блюдом для недоеденного бутерброда, а чашка, стенки которой были черны от кофе, удерживала страницы раскрытой книги. И это не считая кучи разных бумаг и бумажек, пары ручек, провода от наушников, которые почему-то мирно лежали на полу.
Али медленно встал, подошел к столу и положил руку на системный блок. Он был ещё теплым. Сунув в рот бутерброд, Али взял чашку, заложил страницу оберткой от шоколада и отправился на кухню. Там было не намного лучше, нежели в комнате. Отправив чашку в раковину в компанию к тарелке и двум вилкам, ждавшим второй день благословенной помывки, Али произвел ревизию холодильника и остался ей недоволен. Собственно, ревизия показала, что пора выбраться в магазин, так как на завтрак можно было извлечь или банку консервированных бобов или непонятно как оказавшуюся в холодильнике сахарницу.
После душа, прогнавшего сон и освежившего его, Али подавил желание усесться за компьютер, быстро оделся, сунул в карман свою аспирантскую карточку, несколько купюр и, захлопнув дверь, отправился в магазин, расположенный на территории университета.
Стояла типичная для Мешеха зимняя погода. Легкий ветер с гор дарил утреннюю свежесть. Университетский городок утопал в зелени. Дорожки были пусты — большинство студентов разъехались на зимние каникулы, а оставшиеся в городке отсыпались после тяжелой
В магазине было пусто. Али набрал продуктов, взял банку дешевого кофе "Халиф", пару шоколадок, предъявил кассиру свою аспирантскую карточку и расплатился, после чего поспешил обратно.
По пути он обдумывал решение, которое пришло ему в голову незадолго до окончания ночного бдения. Оно возникло внезапно, когда он уже начал клевать носом у клавиатуры, пытаясь продраться сквозь термины и особенности перевода очередной статьи из сборника Пражского университета. Слава Аллаху, он смог записать идею и решение задачи, но теперь предстояло облечь их в сухие строки теории и затейливую вязь формул.
То, что профессор Бахтияров, у которого Али был аспирантом, оценит его решение, он не сомневался, однако к профессору следовало идти хорошо подготовившись. Возможно, его идея позволит ему получить степень гораздо быстрее.
У входа в общагу Али докурил сигарету, проводил взглядом стайку воробьев, с шумом сорвавшихся с куста и полетевших по своим птичьим делам, и отправился к себе.
Два дня спустя Али сидел в кабинете Бахтиярова и с напряженным вниманием наблюдал за профессором, который уже второй раз читал несколько листков с изложением решения задачи. То, что профессор действительно увлечен, было видно по его ручке, конец которой он держал во рту, периодически покусывая.
Профессор был примечательной личностью. Тридцать шесть лет назад Дамир Бахтияров закончил электротехнический факультет Казанского университета с отличием и получил приглашение на годичную стажировку при Нижегородском институте радиотехники и радиосвязи. Через полгода молодой сотрудник побывал на научном симпозиуме в Будапеште, где познакомился с Иоганном фон Шельбергом, академиком Берлинской и Венской академий наук, светилом мировой величины в области радиотехники и электроники. Того заинтересовал молодой "русский татарин", а Бахтияров проявил все свои способности к тому, чтобы эта встреча не стала проходным этапом в его научной карьере.
В общем, следующие четыре года Бахтияров был ассистентом фон Шельберга в Аугсбургском университете, защитил работу на ученую степень, опубликовал около дюжины работ, причем половину — в соавторстве с академиком, получил определенное имя в научной среде.
Казалось бы, у молодого ученого были замечательные перспективы, тем более, что при их непосредственном участии был достигнут прорыв в микроэлектронике, что позволило создавать микросхемы новой архитектуры и окончательно отказаться от громоздких вычислительных центров. Однако было в жизни Дамира одно обстоятельство, которое изменило его жизнь.
Это была вера его предков. Дамир был мусульманином, однако ни в православной России, ни в протестантской Германии он не чувствовал себя комфортно. С одной стороны, можно было ходить в мечеть, совершать намаз и даже выбраться в Мекку для хаджа, но, с другой стороны, в этих христианских державах все праздники были привязаны к житию пророка Исы и его последователей, а его коллеги по работе, люди, несомненно, широких взглядов, считали поклонение Всемогущему ещё большим архаизмом, нежели официальное, поддерживаемое государством, христианство.