Шторм

Старлинг Борис

Хмельная компания шумит и бранится, однако стихает, как только Кейт показывает гулякам свой полицейский жетон.

Официантка огибает столик, аккуратно записывая в блокнот заказы, повторяет, чтобы ничего не перепутать, поворачивается и направляется в сторону кухни.

– Эй, Алекс, – говорит Джейсон. – А задок у нее что надо.

– Побойся Бога, Джейсон, – фыркает Синклер. – Не будь таким неотесанным.

Согреваемая чувством их общей тайны, Кейт подмигивает Алексу. Алекс подмигивает ей в ответ.

За столиком воцаряется молчание, они прислушиваются

к теперь приглушенному добродушному подтруниванию, доносящемуся со стороны соседнего столика. Кейт думает о нефти и том, какое значение имеет это сырье для жизни приютившего ее города. Заработки здесь выше средних по стране, а уровень безработицы, напротив, гораздо ниже. Бум, начавшийся в семидесятых, когда геологи "Бритиш петролеум" обнаружили на шельфе нефть, продолжается по сию пору, а аккумулированные средства позволили без особых потерь пережить даже те два тяжелых года в середине восьмидесятых, когда цены на нефть резко упали, а взрыв на платформе "Пайпер-альфа" унес жизни ста шестидесяти семи человек. И что случится, когда нефть иссякнет?

Приносят вино. Оно разлито в бокалы, но остается нетронутым.

– Не хрен нюни распускать, – нарушает молчание Алекс. – Выше головы, стервецы. Давайте-ка выпьем.

Он прикладывается к бокалу и делает большой глоток. После паузы свой бокал поднимает Кейт, а потом Джейсон, и по очереди начинают пить. Вино помогает расслабиться. Мало-помалу напряжение спадает, и вечер входит в нормальную колею.

Кейт сидит между Джейсоном и Эммелин, и Джейсон, можно сказать, монополизирует ее в качестве собеседницы. Вокруг его шеи, словно грязноватый шейный платок, белеет повязка, и Кейт видит, как она изгибается, когда он делает глоток. Рубец на ее щеке уже заживает, и она только сейчас с удивлением отмечает, что у нее, единственной из всех спасшихся, нет видимых повреждений. У Алекса большой пластырь на левом виске, у Синклера такой же на щеке, у Джин в гипсе кисть правой руки, Эммелин на костылях, а у Леннокса два пальца левой руки забинтованы вместе. А вот внутренние травмы Кейт посторонним не видны: они погребены под теплой одеждой и желанием обо всем забыть.

Джейсон рассказывает о своем разводе. Кейт заставляет себя слушать и кивать в нужных местах, хотя единственное, чего ей хочется, – это вытащить Алекса в женский туалет, чтобы он прижал ее к стенке и как следует трахнул.

– У меня такое ощущение, словно кто-то пришел и вырвал мою душу. Которая, боюсь, так и не вернулась на место. Звучит банально, но мне порой кажется: вот-вот проснусь и пойму, что все это было не более чем кошмарным сном. Но потом, когда в пятый раз за утро звонит юрист, становится ясно, что ничего мне не приснилось.

Как обычно, он разместился чуть слишком близко к ней: Джейсон из тех людей, кто способен загнать кого-то в угол даже в Сахаре. На столь близком расстоянии Кейт слишком хорошо видит влагу на его губах и ощущает на своем лице его резкое дыхание. Если не считать этой не самой приятной манеры общаться, он вполне приятный малый. Хотя, кажется, сам себя не любит.

Кейт

не знает, как долго расписывает он перипетии своей супружеской жизни, но ей кажется, что это продолжается не один час. А как только Джейсон встает и идет отлить, Синклер скользит на место Джейсона и шепчет ей на ухо:

– Ты хочешь мне что-нибудь сказать?

Она оборачивается к нему с улыбкой:

– Да. Чем скорее наука найдет способ избавления от дурного запаха изо рта, тем лучше.

Он смеется.

– Его коллеги оставляют у него на столе флакончики с мятным эликсиром.

– Это меня не удивляет.

– И я не имел в виду это, когда спрашивал, не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать. Ты и парень, который сидит напротив, почти не сводите друг с друга глаз.

А это значит, что вы или только что сошлись, или вот-вот собираетесь это сделать.

– Ну, когда мы поженимся, ты можешь стать шафером.

– Шафером? Лучше уж я буду тем, кто украдет невесту.

Перед ее мысленным взором встает образ Фрэнка, склонившегося к Лео, с письмом в дрожащих руках.

Она, Кейт, дочь человека, который ей не отец, и вовсе не дочь тому, кого с удовольствием назвала бы отцом.

И тут ей на глаза попадается стоящий в дверях ресторана и выискивающий их взглядом Лавлок.

– Ой, смотри, – говорит она, обрадовавшись возможности отвлечься. – Сэр Николас.

Она машет ему. Он поднимает руку в ответ и подходит.

– Прошу прощения за опоздание. Совсем замотался с расследованием. Они подняли "забрало".

Он склонился поближе к Кейт и добавил:

– Ох и упорный же он сукин сын, ваш папаша.

Она смотрит на него в удивлении, не понимая, откуда ему известно об их родстве.

– Мне сказал Ренфру, – объясняет он.

– Мы с отцом... мы... я нечасто с ним вижусь.

Она уже видела сегодня газету, где говорилось, что никакой бомбы на пароме не было. Видимо, письмо с угрозой не более чем выходка безумца. Лавлок подзывает официантку.

– Можно нам еще один стул, пожалуйста?

Она указывает на три пустых.

– Тут у вас есть стулья.

– Нам нужен еще один.

Тон его не терпит возражений. Официантка пожимает плечами, очевидно отметив его как очередного сложного клиента, и приносит стул от соседнего столика. Лавлок присаживается рядом с Синклером, и между ними завязывается беседа.

Кейт отворачивается, она рада предоставить им возможность заняться друг другом. Встав и выйдя наружу, она достает мобильный и звонит Бронах.

– Тетушка Би, извини за поздний звонок. Ничего, если Лео сегодня заночует у тебя?

– Конечно. Буду только рада.

– Как он? Все в порядке?

– Все нормально.

Что-то в голосе Бронах настораживает Кейт.

– Нормально, говоришь? А по-моему, что-то не так.

– Лео без конца спрашивает, кто тот человек, который сегодня утром подходил к вам у школы.

– Ты сказала ему?

– Нет. Я подумала, что будет лучше, если скажешь ты.

– Я скажу. Спасибо, тетя Би. До завтра.