Штормовое предупреждение (Сборник)
Шрифт:
Что ж, подумал он, приподнимаясь и потягиваясь, пока все идет великолепно, слава Хэмазу. Хорошо бы непостоянный и капризный господин Двух Лун не лишил нас своего покровительства, когда мы наконец доберемся до подземных городов.
Он осторожно поднялся на ноги, стараясь не разбудить женщину. Поискал глазами Ори — тот спал у погасшего под утро костра, с головой завернувшись в кошмарного вида шкуру. «Бедняга, — усмехнулся про себя Кешер, — с каким испугом он косился вчера на Нину — наверняка принял ее за злого духа, подкарауливающего путников».
Нина и в самом деле подкарауливала выброшенных на берег путешественников, но совсем не для того, чтобы сожрать. Народ, к которому она принадлежала, медленно вырождался. И сама Нина, и ее соплеменники были потомками
Ночью Нина попыталась ему все объяснить. Кешеру стало смешно, но он нашел в себе силы выслушать женщину с невозмутимым выражением лица.
Время от времени Великая Волна выбрасывала на берег острова новых охотников за сокровищами. Многие из них оказывались настоящими страшилищами, чернокожими, узкоглазыми или разрисованными магическими письменами, но некоторые вполне годились для того, чтобы смешать свою кровь с кровью дочерей Аталанты. Несмотря на то что общины островитян практиковали обмен женихами и невестами между наиболее удаленными деревнями, на острове все чаще заключались браки между близкими родственниками. Старая кровь слабела, выдыхалась, превращалась в уксус. Дети появлялись на свет хилыми, болезненными, иногда слепыми, словно котята. Некоторые женщины, не желая рожать уродов, уходили из общин на берег, влекомые призрачной надеждой встретить там кого-нибудь из потерпевших кораблекрушение. Порой такое случается, рассказывала Нина, но еще никому из ее знакомых женщин не удалось завести прочную семью. Стоит путешественникам узнать об орихалке, как они тут же забывают своих подруг и уходят на поиски сокровищ в глубь острова. Уходят, чтобы никогда больше не вернуться.
Кешер слушал ее, сочувственно кивая. Капитан Цаддак и безумный кормчий тоже рассказывали ему о прекрасных девах Острова Орихалка. Живут эти девы в дуплах больших деревьев, говорил Морской Лис, а под корнями тех деревьев — целые лабиринты подземных нор. И когда девы заманивают путешественников в норы, то путешественники остаются там навсегда, ибо не могут найти выхода из сотканного корнями лабиринта…
«Ты тоже уйдешь, — сказала Нина, в кровь кусая его губы. Страсти и ярости в ней было на пятерых. — Я знаю, я вижу по твоим змеиным глазам, ты тоже уйдешь искать свой орихалк…»
Последнее слово она произнесла, как выплюнула. Слова она выговаривала
— Уйду, — легко согласился Кешер. — Но я, в отличие от тех, что уходили раньше, обещаю вернуться.
Нина всхлипнула. Смешно было глядеть, как эта могучая, такая независимая с виду женщина, не стесняясь, ревет из-за того, что ее случайный друг собирается отправиться на поиски сокровищ.
— Не плачь, — попросил Кешер, нежно гладя ее по щеке — пальцы скользили между теплым бархатом кожи и холодным шелком длинных черных волос. — Не надо. Если хочешь, я могу взять тебя с собой.
От неожиданности Нина перестала всхлипывать. Вытерла уголком своей длинной рубашки слезы, поправила челку, недоверчиво, словно обиженный зверек, взглянула на Кешера.
— Нельзя мне, — сказала она тихо. — Женщина, которая уходит из общины, не может вернуться. Есть граница из белых камней, там, далеко. — Она махнула рукой куда-то в темноту. — Если я сделаю шаг за эту границу, меня ждет страшная смерть…
— Ну, ладно, — не стал спорить Кешер, — нельзя и нельзя. Подождешь меня с этой стороны.
Нина снова сделала попытку разрыдаться, но он остановил ее поцелуем. Целоваться с ней было все равно что с диким зверем — ожесточенная схватка вместо объятий и все губы в крови. Ласки островитянки не шли ни в какое сравнение с утонченным искусством любви, которым в совершенстве владели куртизанки Аталанты, но Кешеру это даже нравилось. «Война, а не любовь, — думал он, глядя в сияющие зеленым огнем глаза женщины, — пожалуй, это то, что нужно. Эти дураки, Цаддак с Лисом, многое потеряли, прячась от здешних красавиц…»
Теперь Нина спала, измученная ночной схваткой, и Кешер мог с полным основанием считать, что победа осталась за ним. Он отошел подальше от погасшего костра, сделал несколько дыхательных упражнений, прошелся по берегу колесом, потом извлек из свернутого втрое промасленного холста свои мечи и некоторое время забавлялся тем, что выписывал в воздухе изящной иератической вязью фразу: «Владыка Востока и Запада, Господин Моря, Воссиявший на Небосклоне Бога Лиирры — кастрированный баран». При этом большой меч писал эту фразу слева направо, а малый — справа налево. Спустя полчаса Кешер почувствовал, что взмок, словно раб, толкающий водяное колесо. Тогда он спрятал мечи и побежал к полосе прибоя.
Волны набегали на каменистую кромку берега с такой яростью, что казались цепными псами морского владыки Эа, пытающимися разорвать остров на части. Море клокотало между острыми, как клыки окаменевшего чудовища, скалами, расплескивалось пенными фонтанами, било в каменную грудь острова тяжелыми зелеными кулаками. Великая Волна по-прежнему вздымалась над грохочущей океанской кузней на расстоянии трех полетов стрелы от берега, но Кешер не мог отделаться от ощущения, что она придвинулась и вот-вот обрушится на остров. Далеко на востоке он увидел выдающийся в море скалистый мыс, почти соприкасающийся с гигантской водяной стеной. «Должно быть, туннель, про который рассказывал капитан, где-то там, — подумал Кешер. — Хорошо бы проверить, да времени нет…»
Он осторожно вошел в кипящую у берега воду, стараясь удерживать равновесие под ударами набегающих волн. В какой-то момент море все-таки сбило его с ног и проволокло по каменистому, усыпанному острыми раковинами дну. Кешер выскочил из воды, фыркая и отплевываясь, выбрался на песок и не без опаски оглядел себя, рассчитывая увидеть глубокие рваные раны. Но нет — кроме подживающих уже царапин, оставленных ногтями страстной островитянки, иных повреждений на теле не было.
Пока он плескался в волнах, проснувшийся Ори успел приготовить завтрак. Твердый, как камень, сыр, какая-то зелень, орехи, жалкие остатки вчерашней крольчатины — даже на борту «Сияющего копья» им доводилось трапезничать лучше. Но проголодавшийся как зверь Кешер набросился на еду с жадностью, удивившей даже его самого. Ори счастливо улыбался — он всегда радовался, если ему удавалось угодить хозяину.