Штормовое предупреждение
Шрифт:
При этих словах Чарли еще больше съеживается, по-черепашьи втягивая шею в неплотно прилегающий воротник. Он стискивает руками голову.
— И что же, она все заберет, хотя все, что мы имеем, стоило мне кровавого пота. Все заберет? А я, выходит, ни гроша не заслужил. Нет, у меня в голове не укладывается, что…
Адвокат перебивает его. Он уже не раз и не два выслушивал подобные заявления. Он давно понял, что человек — существо почти всегда предсказуемое, по крайней мере в подобных обстоятельствах.
— Не стоит раньше
— Это вряд ли.
— Уже кое-что. Правда, на судебном разбирательстве вы будете выглядеть не очень хорошо. Но будем уповать на Господа, может быть, к тому времени ссадины и синяки у нее на лице заживут. Должен сказать, разногласия супругов редко обретают столь острые формы. Далее. Никаких проблем с опекунством, поскольку у вас нет детей на иждивении. В вашем случае речь идет лишь о финансовом обеспечении.
— А с этим что? Что тут в конечном итоге получится?
— Тут есть два важных момента. Имеющийся капитал и доходы. Давайте сначала разберемся с доходами. Как у вас дела с трудовой занятостью? Вы, как я понимаю…
Он быстро зашуршал листочками в лежащей перед ним папке и состроил разочарованную гримасу.
— Вы работаете в полиграфической отрасли. И в настоящее время являетесь участником производственного спора. Каков ваш официальный статус в смысле занятости?
— Что вы имеете в виду?
— Вы состоите в штате?
— Думаю, вряд ли. Честно говоря, они нас всех выставили. Так что ничего хорошего.
— А как насчет пособия на основании сокращения штатов?
— Трудно сказать. Хотят выделить на это какие-то деньги. Но, как я слышал, совсем гроши.
— Ясно, тем не менее, если вы их все-таки получите, вы будете обязаны предоставить содержание вашей жене или, если угодно, вашей бывшей жене. Имейте это в виду. Когда трудовой конфликт будет утрясен. Разумеется, если вам ничего не выплатят, алименты вам платить не придется. Но если вы встанете на ноги и начнете получать какие-то деньги, она в любой момент может подать на вас в суд.
— Это что же получается? Она бросила меня ради своего любовника, который готов ее содержать, она будет теперь целыми днями бить баклуши, а я еще должен ей за все это платить?
— Боюсь, что именно так и получается. Обычно алименты составляют от двадцати до тридцати процентов доходов мужа.
Чарли обреченно кивает. Жесткий воротник противно царапает шею. Чарли не привык ходить в костюме и галстуке, он чувствует себя в них очень неуверенно, каждое слово дается ему с трудом, он все время боится сморозить какую-нибудь глупость.
— А как насчет… кхм… капитала? — спрашивает Чарли, деликатно покашливая.
— Каким вы на данный момент располагаете имуществом?
— Я? Имуществом?
— Давайте начнем с дома. Какова его стоимость?
Он немного взбадривается,
— Ну… сотня с лишним. Тысяч сто двадцать. Записан на меня, разумеется.
— Боюсь, — печально произносит адвокат, — в данной ситуации это не суть важно.
— Это почему же? — обижается Чарли. — Я вкалывал как проклятый, чтобы добыть деньги, вложить их в этот дом.
— И тем не менее. Суд будет рассматривать его как совместную собственность. Какова сумма ипотечного залога?
— Тридцать тысяч. Около того.
— А что кроме дома?
— Ничего существенного. Кое-какие акции и облигации. Но это так, мелочи.
Однако галстук уже не так сильно давит на шею Чарли, и костюм меньше действует на нервы. Он, Чарли, солидный человек, он держатель акций, владелец ценных бумаг, кто бы мог подумать, что он достигнет подобных финансовых высот!
— Часть прибыли, полученной от ваших вложений, по закону причитается вашей жене.
Вот когда его настигает прозрение, только сейчас он начинает ощущать всю тяжесть преследовавших его в последние месяцы бед. Что делать, некоторые вещи сразу понять невозможно, они проясняются постепенно, то одно, то другое, сплошные сюрпризы. Чарли смотрит в окно: на дереве сидят рядком какие-то три птицы, что за дерево, он тоже не знает. Птицы вертятся в разные стороны, и перескакивают одна за другую, и открывают клювы, что выглядит нелепо, поскольку их пенья не слышно. Внимание Чарли приковано к птицам, а голос адвоката звучит будто где-то в отдалении:
— А у вашей жены имеются какие-нибудь личные средства?
— У Морин? А что вы имеете в виду под личными средствами?
— Деньги или вещи, которые она может считать принадлежащими только ей.
— Нет, нет, — Чарли решительно мотает головой, — только то, что принадлежит нам обоим.
Адвокат изумленно поднимает брови:
— Боюсь, я не совсем хорошо вас понял.
— Морин никогда не доверяла банкам. Обычно я отдавал ей свою еженедельную зарплату. Часть она тратила, а часть складывала в шкатулку. По идее, там должна была скопиться кругленькая сумма.
— А поточнее?
— Точную цифру назвать не берусь. Но когда в последний раз зашел разговор, Морин сказала, что там двадцать пять тысяч. Это сбережения за всю нашу жизнь. Так сказать, на черный день, прибавка к пенсии.
— А как хранятся эти деньги?
— Как? Морин прячет их под половицей. Да-да. В шкатулке.
— Если я вас правильно понял, речь идет о денежных купюрах. У вас есть какое-нибудь доказательства того, что эти деньги существуют?
Теперь уже Чарли изумленно поднимает брови: