Штормовое предупреждение

Chiba Mamoru

– Есть.

Марлин проводила лейтенанта взглядом и тут же вопросительно уставилась на Шкипера. Тот понял ее вопрос без слов.

– Переднее сидение можно отрегулировать, – устало сообщил он. – Ему вечно некуда деть ноги. Так что позади усадим самую мелкую тебя. А твоим кузинам придется потрястись на наших коленях.

Кузины были не в самом большом восторге от перспективы, однако их чувства не шли ни в какое сравнение с реакцией Прапора: тот улыбался безмятежно, пока командир не объявил во всеуслышание последнего своего решения.

– Что?.. – полезли у младшего брови вверх. – Но… Нет…Нет, я не могу! У меня… У меня девушка есть!..

Командир

обратил на него свой фирменный тяжелый взгляд.

– Хочешь вести перегруженную машину по снежным заносам, ориентировать по карте нашего психопата или заставить дам страдать от тощих коленок друг дружки?

– Нет, но…

– Вот и нечего.

– Пусть лучше Бекки сядет на мое место, – предложила Марлин, видя, что Прапор идет розовыми пятнами. – Я за зиму поправилась и не такая уж маленькая…

– А почему Бекки?! – тут же возмутилась ее сестра. – Она значит самая стройная у нас, да?!

– Нет, я не то имела в виду…

– А я значит тюлень, да?!

– Да нет же!..

– Почему, как чуть что, так никогда никто не подумает обо мне?!

– В следующий раз будет твоя очередь, – попыталась утешить ее Марлин, но осеклась, поймав насмешливый взгляд Шкипера и припомнив, что речь идет о месте на его коленях.

– Дамы, будете шуметь – и поедете в объятиях друг друга, – сообщил он. – Я подержу эту «поправившуюся», – он снова беззастенчиво ткнул Марлин пальцем, – А Прапор пусть мучается в одиночестве.

– Можем ехать двумя ходками, – не удержавшись, сообщил его лейтенант, оторвавшись от карты.

– Никогда не плавай в одиночку, – наставительно произнес его командир. – Разделяться – плохая примета.

– Мы же не в фильме ужасов, – фыркнул Ковальски, всегда относившийся пренебрежительно ко всем суевериям.

– Вспомни, как называется наша миссия, и не спорь со старшим по званию, – велел ему собеседник. – Мы едем все вместе, даже если для этого придется угнать машину. Рико, сидеть!

Заинтересовавшийся было открывшейся после последнего предложения перспективой и выглянувший из-под капота подрывник тут же утратил интерес и снова занялся осмотром потрохов бьюика. Как подозревала Марлин, он желал убедиться, что четырехколесный друг выдержит его бешеный темперамент и не развалится посреди дороги.

Они, наконец, укомплектовались, и бьюик принял в свои недра всех желавших ехать к гостеприимному крову тетушки Розы. Марлин повезло раздобыть место посередине: она была ростом поменьше, чем любая из кузин, а Рико требовал хотя бы минимального обзора через зеркало заднего вида. Пока машина прогревалась, Ковальски сосредоточено шуршал атласом автомобильных дорог и картой, прокладывая маршрут, и прервался только раз, спросить, есть ли в хозяйстве у тети Розы лопаты для снега, или им стоит завернуть по дороге туда, где они водятся.

– У соседей одолжим, если что, – заверила его Марлин. – Тут погода такая, что лопаты наверняка найдутся у каждого и он ими с радостью поделится – уже хотя бы для того, чтоб иметь право дома говорить: «Дорогая, я не чищу дорожки, потому что их чистят соседи, им нужнее, сама погляди» …

– Сколько человеколюбия, – отметил эту реплику лейтенант с полным отсутствием интонаций в голосе. – Рико, стартуй и возле вывески ветеринарной клиники сворачивай направо.

Марлин искренне понадеялась, что при старте она не сломала там никому нос, так резко ее вдавило назад. Рядом испугано вскрикнула Бекки, а ее сестра вторила ей, попискивая от ужаса: ни та, ни другая не были знакомы с Рико настолько, чтобы иметь представление о его манере вождения.

Марлин, изначально предполагавшая, что дорога займет немало времени, заметно приободрилась: можно было рассчитывать быть у тетушки еще засветло. И ей вдруг стало так уютно – воистину, в тесноте, да не в обиде – и хорошо, что захотелось запеть что-то рождественское, праздничное. Шкипер уснул, кажется, мгновенно, едва его затылок коснулся подушки заднего сидения, и Марлин поначалу все терзалась, не разбудить ли его: с одной стороны было предельно ясно, что он устал и измотан, а с другой – он терпеть не мог, когда его люди что-то делают без него – в данном случае корректируют поездку. Прапор и ее кузины затеяли играть в «Угадай, что я вижу» и изо всех сил старались увидеть что-то более интересное, чем снежные завалы. Их шуточки и смешки вконец сморили и ее – Марлин сама не заметила, как стала задремывать, проваливаясь в сон, как в сугроб, но, в отличие от настоящего сугроба, ничуть не холодный.

Ее разбудил хлопок дверцы. Она подняла голову, и протерла глаза. Бьюик стоял на месте, и никуда теперь не ехал – очевидно, они достигли своей цели. Передние сидения уже опустели – чуть пригнув голову, Марлин в окошке увидала, как их водитель добросовестно проверяет, что там под капотом, а его штурман потягивается после вынужденного долгого сидения в неудобной позе. Бекки как раз выбиралась наружу, но никак не могла справиться с ручкой, пока ей не помогли снаружи. Прапор осторожно тронул ее за плечо.

– Марлин?

– Угу. Я не сплю.

Она неловко выбралась следом за кузиной и осмотрелась. Вообще, совершить такое простое действо, как выйти из машины, им помогло то, что они остановились на дороге, не въезжая во двор дома. Впрочем, они бы и не могли въехать, и не только потому, что на лужайке перед домом, огороженной символическим заборчиком, по которому в теплое время года карабкался плющ, была грозная предупреждающая табличка. Табличка что, будь тут даже ворота, они бы не составили препятствия, ведь наверняка тетя Роза снабдила бы Марлин ключом и от ворот… Но вот снег… От снега ключа не было. А он бы пригодился – снег тут был повсюду.

Дом у тети Розы был не то чтобы «американской мечтой», но успешной на нее пародией. Вообще, собственный домик и собственная возле него лужайка, конечно, очень уютны – Марлин могла бы это подтвердить, – но тетино жилище устарело еще, очевидно, в прошлом веке. Трехэтажный и довольно большой, он угадывался где-то между снежными заносами внизу и шапкой снега на своей крыше. Залепленные снегом окна жалобно просвечивали сквозь белую пелену. От дороги до дома было добрых шестьдесят – шестьдесят пять футов, и где на этом просторе дорожки, кусты или та самая запрещающая табличка, Марлин могла только догадываться. Она подняла голову – как и ожидалось, было еще светло, но это ненадолго. Еще какой-нибудь час, и небо потемнеет, и они останутся тут на ночь, перед погребенным под снежным завалом домом…

– Так, что встали?.. – привел ее в чувство голос Шкипера: тот уже тоже проснулся и огляделся. – Никто не бывал тут прежде, так? Значит, соседи не знают никого. Разбиться на группы по двое и обойти улицу, пока не найдете себе лопаты. Запомните, у кого и какую вы брали! Марлин, где в доме дверь?

– Я не знаю, – жалобно отозвалась та. – Я никогда не ездила к тете Розе…

Они все стояли перед началом снежной горы, внутри которой был погребен дом, и пока что осознавали масштабы предстоящей работы. Ковальски приблизился, остановился возле командира, сунув руки в карманы, и произнес нейтрально: