Штормовые стражи
Шрифт:
Вот никогда же в себе каких-нибудь патриотических чувств не замечал. Та самая посконная тоска по родным осинкам и берёзкам, пьяные крики «Тагил реально рулит!» или вопли «я – русский, и этим я права!»… А вот стоило оказаться реально далеко от дома и сразу понял: ты – там, где семья, но дом – не там, где ты или кто-нибудь ещё. Дом – это есть дом. Его не выбирают – в нём рождаются и живут. В плохом ли, или хорошем, но в своём.
Чего-то я разнылся… Акклиматизация, наверное, хе-хе…
Фигня это всё, на самом деле. Даже, что из универа отчислили и мать с Игорем сюда
…Пока доехали до коттеджа в Сан-Клементе время было уже глубоко за полночь, но мама ещё не спала, ожидая нас-то.
– Ну, наконец-то! – мама, совсем не постаревшая, но заимевшая ещё несколько морщинок в уголках глаз, встретила меня как водится – прямо на пороге. – Иди сюда, сынок, дай-ка я тебя обниму…
Обнялись. Всё-таки больше года не виделись живьём – всё через скайп, да через скайп… А какой скайп заменит живое общение?
– Ну как вы тут? – задал я дежурный вопрос, сбрасывая с плеча спортивную сумку с вещами и разуваясь. – Как Юлька?
И, не сдержавшись, широко зевнул.
– Да спит уже твою Юлька. И ты давай иди, завтра утром уже встретиться…
Ну и что на этот скажешь? И не возразишь же ничего… А раз возразить нечего, то и правда надо идти спать – утро вечера мудренее.
Поэтому атакован я был лишь на следующий день, когда спустился из отведённой мне спальни к завтраку.
– Сашка! – сестрёнка вскочила со стула и с визгом кинулась мне на шею. – Ты когда приехал?! Почему мне не сказал – я ж тебя так ждала!
Юлька осталась точно такой же, какой я её запомнил два года назад ещё перед уходом в армию – маленький золотой голубоглазый вихрь, которому этой весной стукнуло двенадцать лет.
– Тише, тише, малявка, – добродушно посмеиваясь, я подхватил её на руки. – Вчера ночью приехал, да ты уже спала, вот и не стал будить… Эээ! Да ты уже не малявка – отъелась тут на американских харчах…
– Дурак! – несерьёзно обиделась Юлька. – Я просто выросла, а не потолстела!
– О, точно. И сколько тебе уже стукнуло, девушка?
– Я тебя сама сейчас стукну! Мне уже двенадцать!
Конечно же я помнил и сколько ей лет, и когда она родилась… И даже какое мороженное любит.
– А ну тихо там! – послышался с кухни голос матери. – Юля, бегом завтракать, а то в школу опоздаешь!
– Мааам… А можно я сегодня не пойду в школу? Сашке город покажу, погуляем с ним, я ему всё-всё-всё расскажу! Ну, мааам, ну пожалуйста!..
– Ладно уж, – мама с Юлькой тоже никогда не могла спорить. И как только она не выросла избалованной и капризной принцессой? Ведь все же предпосылки есть… – Я скажу Надежде Петровне, что ты заболела и сегодня в школу не придёшь…
– А
– Гм. И то верно… – мою мать, что когда-то работала главбухом, смутить было непросто. Но у Юльки это периодически получалось. – Тогда оба завтракайте и можете идти гулять. Но чтоб к обеду были дома!
– Урааа!..
Сестрёнка наскоро заглотила завтрак – манную кашу, кстати, которую почему-то совершенно не выносила. В отличие от меня, например – и в детстве ел с удовольствием, а в армии она вообще за деликатес канала. Ни один не отказывался, все добавки желали.
А затем Юлька потащила меня на прогулку, вызвавшись побыть сегодня моим гидом.
Честно говоря, город мне понравился. Небольшой – вряд ли сильно больше, чем на полсотни тысяч населения, чистенький, аккуратный. Почти как дома, ей-богу. Разве что вместо привычных тополей растут пальмы, но это ж так – мелочи, по сути…
Погуляли хорошо, а когда уставали, то останавливались где-нибудь мороженного поесть или в кафе летнем посидеть, как сейчас, к примеру…
– С прибытием в Америку, молодой человек! – неожиданно поприветствовала меня севшая за столик напротив женщина лет сорока – такая вся из себя мадам, но с лицом загнанной лошади.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Юлька.
– Спасибо, – кивнул я. – А вы как узнали, что я только приехал?
– Да одеты вы традиционно бедно – для России это, может быть, и нормально, а здесь сразу же режет глаз… – как-то неприятно вздохнула мадам.
И как сразу у меня к неё стойкая антипатия родилась… Чего это я бедно одет? Таких парней на улице – тысяча и маленькая тележка. И чего это если бедно одет, так сразу из России?
– Сами-то давно здесь? – с деланным равнодушием поинтересовался я, хотя и начал понемногу закипать. Ну так, просто. Такое гадливо ощущение, будто тебя оплевали. И вроде как уже оттёрся, а всё равно на себе какую-то слизь чувствуешь…
– Да уж двадцать лет, молодой человек. И вы даже не представляете, как я рада, что уехала из этой гнилой страны… Что бы я там делала, в этой нищей России? А здесь я…
– Тоже, наверное, ни хрена не делаете, – не сдержавшись, хмыкнул я. – Да и не знаю откуда там вы сваливали, а лично я приехал из вполне нормальной страны. Вот лет двадцать назад в ней и правда плоховасто было… Это, наверное, потому что такие как вы ещё не посваливали к чёртовой матери. Пошли-ка, Юля – чего-то мне тут некомфортно стало… Пованивает чем-то…
Мадам сначала дар речи потеряла, а потом долго что-то мне кричала вслед. Нечто в духе «совок», «зомби с промытыми кремлёвской пропагандой мозгами» и даже, кажется, «фашист». Ну а как же без фашистов-то? Это ж милейшее дело – кто первым оппонента заклеймил таким образом, тому и козыри в руку.
«Совок», кстати – это самое козырное. Особенно с учётом того, что родился Симонов Александр Петрович уже в середине деяностых.
– Саша, это было очень невежливо, – сурово произнесла сестра, когда мы отошли на некоторое расстояния.