Штрафбат. Закарпатский гамбит
Шрифт:
– Всё, хватит базар разводить! – нарочито громко оборвал его Крест. – Ты еще адресок им оставь, где решил отсидеться.
Проверив прочность ремней и убедившись, что вроде бы всё тип-топ, Бокша отдал команду разобрать оружие и загружаться в полуторку. Теперь у них было на семерых шесть автоматов с запасными дисками к ним, пистолет с запасной обоймой и три винтовки с патронами в подсумках.
Все документы и форму оставили при бедолагах, дабы не подставить их под трибунал.
За баранку сел всё тот же Серега Торопчин, и когда они выехали на шоссе, которое вело на Мукачево, снятые с лейтенанта наручные
В спящее село с церковью на взгорке они въехали, притушив фары. Опытный Шайтан, съевший на гоп-стопе половину своих зубов и подломивший не один сельский магазин в своей родной Татарии, показал, где может находиться сельпо, и не прошло пяти минут, как Торопчин притормозил в ста шагах от добротно сложенного дома с широченными окнами, что так не свойственно закарпатским селам.
– А вот и ларуха! – обрадовался Шайтан, соскакивая с борта полуторки.
– А почему вывески нет? – не поверил ему Мося.
– А на хрена она нужна? То, что это магазин, а не пивная, и так все знают.
Кивнув Андрею, чтобы тот оставался на всякий случай в кабине, он юркой ящеркой двинулся вдоль заборов по улице и словно растворился в темноте. Однако вскоре столь же неожиданно вырос из темноты и негромко доложил:
– Точняк – магазин. Судя по размерам, настоящее сельпо, в котором отовариваются все близлежащие хутора, а это значит, что там, внутри, есть не только соль да спички, но и кое-что из барахлишка.
– То есть те же штаны да рубашонки какие-никакие?
– И не только. Думаю, что есть что-нибудь и получше. Лапсердаки с тулупчиками и обувка по ноге. – И пояснил негромко: – Сам же видел, с чем товарняки на Ужгород идут. Тут тебе и зерно, и мука, и прикид разномастный.
– Ладно, хорошо, – согласился с ним Бокша. – Что сторож?
Шайтан на это только руками развел:
– Нет никакого сторожа. Да оно и понятно. Дело-то опасное, оттого и нет дураков в сторожа идти. Здесь хоть охраняй, хоть не охраняй магазин. Если банда налетит, так она что, на твоего сторожа смотреть будет? В момент головенку открутит. А если бандитов нет, так оно и сторожить незачем.
Всё было вроде бы логично, и Крест с Шайтаном и Пикадором двинулись в сторону магазина. Только Шайтан прихватил с собой «кривой стартер», от которых у шоферов отсыхали руки, когда они накручивали их, пытаясь завести на морозе машину, да еще один ключ помощнее, что лежал под сиденьем.
Уже давно не бравший в руки ни фомку, ни фому фомича [5] , ни тем более гусиную лапку, которыми он вскрывал сейфы так, будто семечки лузгал, Крест взял из рук Шайтана заводной ключ, примерился им к кованному деревенским кузнецом засову, на который был закрыт магазин, вздохнул, словно шел на очередной допрос к въедливому как клоп следоку-паскуде, и, будто выдавливал чирей на шее, всковырнул хрустнувший засов. На что Пикадор с Шайтаном только переглянулись уважительно.
С таким знанием дела даже прикуп в колоде знать не надо, всегда будешь в фаворе.
Оглянувшись и убедившись, что никакой опасности нет, Крест с Шайтаном переступили порог магазина, оставив Пикадора на стреме, и более натасканный на сельских магазинах Шайтан чиркнул спичкой, высматривая полку, на которой могли бы лежать свечи.
– Иван! – позвал он слегка осипшим голосом.
– Иду.
Крест шагнул на мерцающий огонек свечи и тут же услышал шепот Шайтана:
– Гляди! Кажись то, что нам надо. Вот здесь, чуток правее, на полках.
Теперь Крест и сам видел сложенные аккуратными стопками брюки, рубашки, машинной вязки свитера, фуражки с шапками, белые кальсоны и даже пиджаки, один из которых, видимо, как образец, лежал прямо на прилавке.
Еще час назад о подобной удаче они даже мечтать не могли. Видать, эта самая удача пока что была на их стороне.
– Ну что, берем по тюку – и ноги? – предложил Крест, прикидывая на себя простенький пиджачишко со свитером и кальсонами в придачу. Несмотря на то что дни стояли по-весеннему теплыми, ночью довольно сильно холодало, к тому же могли и ночные заморозки нагрянуть, а он на своей шкуре испытал, что такое ночные холода, когда с одной стороны костер припекает, а с другой – морозец за поясницу щиплет. А к утру ни на ноги встать, ни разогнуться.
– Не, – качнул головой Шайтан. – По тюку добра – и ноги, это удел лапотника, а нам с тобой надо под банду косить.
– Так что же?..
– Правильно, – опередил его Шайтан, – всё верно. Снаряжай Юрасова за машиной, а мы с тобой здесь подберем кое-что для шикарной жизни.
– Водку да махры не забыть бы, – пробурчал Крест, понимая в то же время, насколько прав Халмуратов. Умен, чертила, умен. Оттого, видать, у него и погоняло знатное – Шайтан. Авторитет еще в своей Казани поимел.
Он направился было к двери, как вдруг услышал невнятный шорох за перегородкой, которая разделяла непомерно растянутый прилавок от той части магазина, где толпились покупатели. И замер с брючатами в руках. Где-то далеко в подсознании проснулся еще довоенной клёпки медвежатник Крест, не имевший на своей совести ни одной мокрухи, уже просчитывал варианты отхода, хотя и понимал, что самое простое – это завалить прятавшегося за прилавком человека.
И потому, как он окликнул Халмуратова не по имени, а по кличке, тот мгновенно затих в своем углу и только спустя секунду-другую почти выдавил из себя:
– Ну?
– Слышал?
Халмуратов насторожился.
– Чего?
– Там… за прилавком.
– Ну?
– Шорох какой-то и, кажется, шепот.
– Мать бы твою в Креста! – выплеснул свой страх Шайтан. – Если кажется, молись. А твои шорохи… Мыши это да крысы! Врубаешься? Обычные крысы, которым мы с тобой весь кайф поломали. – И почти рявкнул на Креста, чего с ним никогда не случалось: – Зови машина!
– «Машина», мать бы твою… – пробурчал Крест и, опасливо покосившись на дверь в подсобку, направился к выходу.
– Ну? – бросился к нему Пикадор. – Есть что-нибудь?
– Навалом. Гони люльку [6] , – еще не оклемавшись до конца от того состояния, которое заставило его войти в стопор, постарался ухмыльнуться Крест.
Проводив взглядом метнувшегося в темноту Юрасова, он вновь перешагнул порог магазина и уже помимо своей воли покосился на тот прилавок перед дверью в подсобное помещение, откуда ему послышался невнятный шорох и, кажется даже, приглушенный шепот затаившихся там людей.