Штрафбат. Закарпатский гамбит
Шрифт:
В доведенных до «соответствующего вида» измызганных пиджаках, в столь же заношенных брючатах и облупленных ботинках они ничем не отличались от тех мужиков, которые пытались всучить свой товар таким же бедолагам, как они сами. И Бокша порой даже терял из виду то Шайтана, то Писку, которые время от времени напоминали о себе бычьим рёвом мужиков, неожиданно обнаруживших, что взрезан потайной ксивник [37] , в котором грел душу и сердце тугой лопатник. А то и вовсе случались чудеса. Человек лез в карман за деньгами, а там оказывался кувшин с водой [38] .
И в то же время была жесткая установка Бокши: карманы подростков, а также складки [39]
Заделав круг по периметру рынка и выявив на глаз почти всех ряженых, которые по своей неопытности бросались на каждый крик типа «Ох ты ж, бисовы диты, ограбили!», прочесывали вскинувшихся на крик людей, которые тут же начинали шарить по своим собственным ксивникам и складкам и вздыхали облегченно, нащупав свои кожаны, кожанки, кожевичи, кожняки, кожуха и кожуханы [40] , Андрей протиснулся к той части барахолки, где кучковались спекулянты, у которых можно было приобрести не только американские сигареты, но и кое-что поинтереснее, неизвестно какими путями попавшее в Мукачево. Здесь толкались, присматриваясь к потенциальным карасям, лохам и фуцинам [41] уже более солидные кустари, единоличники, челюскинцы и ляхи [42] . Кое-кого он сразу же нащупал опытным глазом, однако того, кого он хотел бы видеть здесь, на барахолке, судя по всему, не было, да и быть, видимо, не могло.
По тому положению, которое Мадьяр имел в местной уголовной среде, ему было бы западло [43] ставить на уши [44] ту же воскресную барахолку, тогда как специально для этой цели при нем кормилась стая более мелких и менее удачливых воров. И судя по всему, размышлял Бокша, придется изыскивать какой-нибудь другой способ выхода на Мадьяра. А это – время. То самое время, которого у них не было.
Придя к столь невеселому заключению, он уж хотел было подать условленный знак – «На выход!», как вдруг позади него послышался явно возбужденный шепот Торопчина:
– Слушай, командир, за тобой тут какой-то фраерок увязался.
– Ряженый? – насторожился Бокша.
– Не похоже. Вроде как из блатных.
«Господи, неужто клюнуло?» – пронеслось в голове, и он едва сдержал себя, чтобы не обернуться.
– Давно пасет?
– Да минут десять, поди. Поначалу я и сам подумал было, что ряженый, но когда перепроверился…
– Это как еще «перепроверился»?
– Да пистон у него пиской взрезал, когда он на тебя свои фары вытаращил, а в нем вместо ментовской ксивы какая-то хренотень без фотографии.
– Ну ты даешь! – пробурчал было Бокша, представив на миг, что за кипеж поднялся бы на этой барахолке, если бы этим фраером оказался ряженый, однако вслух также едва слышно спросил: – Фраерок-то молодой?
– Да вроде бы с меня будет. А ручонки в шкаренках [45] держит, чтобы пальчики с наколочкой от людей спрятать.
– Где он сейчас?
– В десяти метрах от нас. Вроде бы как приценивается к костюмчику, что мужик продает.
– Сейчас он смотрит на нас?
– Нет.
– Тогда уходи с Халмуратовым на сторону и ждите меня около пивной, а я этим фраерком сам займусь. Давай сюда его ксиву.
– Так, может, все-таки помочь?
– Всё, иди! – приказал Бокша. – Если что, я знак подам. Так что будьте начеку и действуйте
Он дождался, когда Торопчин растворится в толпе, и, полуобернувшись, остановился глазами на седоусом мужике с костюмом в руках. «Фраерок», как окрестил слишком любопытного незнакомца Писка, стоял в это время спиной к нему, и это позволяло рассмотреть его чуть внимательней.
Если этот «фраерок» в силу каких-то своих причин действительно увязался за его персоной, то он должен держать его в поле зрения, причем постоянно, и если он сейчас обернется и начнет шарить глазами по тому месту, где он только что стоял…
«Фраерок» обернулся, и Андрей смог разглядеть его в фас и в профиль.
Что-то прошуршало в его памяти, он мог бы поклясться всеми богами, что уже видел где-то этого «фраера», но так и не смог вспомнить где. Возможно, это был даже один из тех лейтенантов-смершевцев, с которыми ему пришлось общаться на фронте и которые затем были отозваны на работу в НКВД, где уже не хватало профессиональных оперуполномоченных для борьбы с бандитизмом.
И в этом случае понятной становилась его «хренотень без фотографии», которая вместо удостоверения личности болталась в его кармане. И если это действительно бывший смершевец, узнавший бывшего “штрафника” роты в лицо…
Худшего нельзя было и придумать.
Оперативные сводки по факту побега семерых штрафников из ужгородской тюрьмы уже разосланы по всем отделам регионального Управления НКВД, и этот мухолов [46] , видимо, признавший в сельском лохе авторитетного среди штрафников Боцмана, только выжидает удобного момента, чтобы повязать его по рукам и ногам. Или же пасет его, чтобы выявить местонахождение остальных беглецов, и уже потом взять их всеходним заметом. Что более вероятно.
«Ну что ж, паси, фофан ты жеваный, может, и до курносой допасешься, а может, и до медальки на грудях».
Бокша выждал момент, когда мухолов, в чем он уже не сомневался, вновь обернется лицом к мужику с костюмом, и в ту же секунду нырнул в толпу людей. Нашарил глазами Писку с Шайтаном и, приказав им «пасти фраерка», вновь объявился в его поле зрения…
Глава 8
Нарисовавшись в поле зрения мухолова и обратив внимание на то, что тот даже вздохнул облегченно, когда увидел свою жертву, Андрей усмехнулся кривой, вымученной ухмылкой, вспомнив старую, чтимую зэками на зоне истину: «Человек предполагает, а Бог располагает». Думал, скажем, магазин подломить или складские припасы отоварить и уже грузовичок к дверям подогнал, а тут на тебе – засада и менты, выползающие из темноты, как сказочные тридцать три богатыря, выходящие из прибрежных волн на морской берег. Руки в гору – и ваши не пляшут. Вместо загара на черноморском пляже и какой-нибудь шалавы под боком пять лет лесоповала, а до этого – параша вместо девушки Параши в затхлой тюремной камере. Вот и сейчас корячится подобный расклад.
Мысленно проигрывая предстоящую операцию, генерал Карпухин и его приближенная братва даже подумать не могли о том, что штрафника Боцмана узнает в рыночной толпе ихний же мухолов и, сопоставив все те вводные, которые разошлись по округу относительно побега семерых штрафников из-под стражи, начнет пасти его, как пасет своего муженька-блядуна ревнивая бабенка, пожелавшая выцарапать глазенки всем его прихихешкам. И интересно, чтобы он, генерал Карпухин, предпринял в подобной ситуации?
Провалил задержанием Боцмана всю операцию?